То, что инспекторы влезли без очереди, мгновенно стало известно всем заинтересованным лицам, и уже в половине десятого утра во дворце, в первом служебном помещении дворцовой охраны, вовсю гремел крепкий, добротный скандал. Приехал старший прокурор Гюлон со своим квинтетом. Приехал подполковник Видруш из специального отдела легардюкор, в сопровождении десятка бойцов в театральных масках, сдвинутых на темя; то, что он препирался со своим же ведомством, только с другим отделом, который занимался личной охраной принцессы, так называемыми «протекторианцами», придавало всему особенную, сюрреалистическую пикантность. Наконец, приехал лично второй опекун её высочества, член Регентского совета, министр финансов Жером Кокен, в сопровождении секретаря-референта и полувзвода свирепых сотрудников налогового департамента.
Аслан приехал один.
Общий смысл и направление свары он уяснил уже через десять минут, когда стороны начали повторяться в выражениях. Прокурор Гюлон и подполковник Видруш в две глотки выбивали пыль из командира дневной смены протекторианцев в чине майора, имени которого Аслан так и не узнал. Они оба требовали пересмотреть график допроса принцессы, упирая на факт возмутительной выходки инспекторов криминальной полиции. Безымянный майор напор шевронов, гербовых бумаг и театральных масок держал стойко и график менять наотрез отказывался. Министр финансов Кокен, слегка ошарашенный пылом дискуссии, попытался было внести рациональную ноту и вразумить служителей закона и порядка, и едва об этом не пожалел.
Подполковник Видруш, повернувшись в его сторону на два с половиной градуса, сообщил в воздух, что королевская служба охраны, а особенно её специальный, «полевой» отдел, не подчиняется ни Регентскому совету в целом, ни его членам в отдельности, а действует исключительно в интересах короны, в данном случае — её высочества принцессы Изабель, а посему он требует немедленно предоставить оную для перекрёстного допроса второй степени. Выступивший следом старший прокурор Гюлон в весьма конкретных выражениях доложил Видрушу и Кокену, где он видел их требования, подчинённости и интересы; кроме того, он поведал всем собравшимся о миссии королевской прокуратуры блюсти законность всех действий исполнительной власти. Эту миссию старший прокурор собирался претворить в жизнь немедленно, забрав принцессу Изабель для допроса в Вандомский дворец правосудия, дабы избежать повторения инцидента, подобного утреннему, цитата: «а то набежало тут всяких».
Министра финансов, казалось, хватит удар. Он надулся, покраснел, задрожал и заверещал таким тонким голосом, что расслышать слова можно было только закрыв уши ладонями. Господин Кокен напомнил господам подполковнику и старшему прокурору, чей хлеб они едят, какой совет назначил их на эти должности, и чья конкретно подпись среди прочих стоит на этих гербовых бумагах, коими они так активно машут. Он сказал, что как только закончится данное расследование, он лично инициирует новое, даже нет — несколько новых расследований, посвящённых проверке финансовой деятельности как прокуратуры, так и королевской службы охраны, в особенности её «полевого» отдела. Он заверил всех присутствующих и в том, что в самое ближайшее время материальное снабжение означенных ведомств будет кардинально пересмотрено, с соответствующим сокращением штатного расписания, особенно на уровне подполковников и старших прокуроров, которые, видимо, не до конца осознают цели и задачи, которые ставит перед ними правительство и месье Кокен лично…
Аслан посмотрел тем временем на часы. Без трех минут десять. Он подошёл к майору королевской службы охраны, молча приветствовал его, молча предъявил документы, и в сопровождении двух выделенных ему протекторианцев прошёл внутрь дворца по направлению к «учебному» крылу, где и должен был состояться его допрос принцессы Изабель. Подполковник, министр и прокурор словно бы ничего и не заметили и продолжали препираться с удвоенной силой.
Перестройка Тюильри, начатая ещё Жози Вторым, дядей принцессы Изабель, так всё и не могла закончиться, поэтому Аслан не удивился, шагая через коридоры, заставленные досками, кадками с известью и грудами кирпичей. Собственно, благодаря ремонту и было возможным хождение пешком по коридорам дворца; в другое время полагалось идти через непокрытые галереи, то есть фактически по улице. Двое из легардюкор, сопровождавшие его, шагали так бесшумно, что пару раз новоиспечённый капитан эвакуации вздрагивал, обнаруживая второго за спиной; первый шёл впереди, указывая путь. Когда коридоры кончились, их встретил ещё один протекторианец, и махнул рукой, от чего Аслан слегка опешил, решив, что тот так его приветствует; оказалось, что сотрудник подавал через окно сигнал кому-то на крыше — эвакуатор, оглянувшись, успел заметить лишь тускло блеснувшую сталь какого-то оружия. Всё это время он был на прицеле.
Встреча состоялась в учебной комнате, во флигеле Марсана. За партой в большом классе сидела её высочество и что-то чертила карандашом в листочке, а за учительским столом находился человек, лицо которого было известно в основном по газетным репродукциям и карикатурам. Принцесса была несовершеннолетней, при допросе должен был присутствовать опекун, поэтому лорд-протектор не выспался и вид имел раздражённый.
— Ваше высочество, — Аслан учтиво поклонился, и ещё раз. — Ваше превосходительство.
Лицо юной принцессы было заплаканным, губы надутыми, и вообще по всему было ясно, что ничего хорошего от этого допроса она не ждёт. Аслан вынул планшет, достал и открыл папку, разложил бумаги на второй парте, приставленной сбоку к той, где сидела принцесса, взял карандаш и попросил разрешения сесть. Принцесса его проигнорировала, а сир Оливер резко и нервно кивнул.
— Ваше высочество, — начал Аслан, слегка запинаясь. — Знакомы ли вы с Шарлем Фуке, отставным капитаном Иностранного легиона армии?
Изабель кашлянула и ответила хриплым тоненьким голосом:
— Они же уже спрашивали.
Аслан растерялся. Сир Оливер пришёл ему на помощь.
— Ваше высочество, придётся потерпеть.
Принцесса даже не моргнула, сидела недвижно. Аслан подождал несколько секунд, затем продолжил.
— Ваше высочество, расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились.
Изабель посмотрела на лорда-протектора. Тот хранил молчание, ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Я сначала видела его во сне. И вот он пришёл сам.
Все газеты писали об этом. Официальный «Монитёр», разумеется, написал об этом первым, была большая статья «Снятся ли принцессам оруженосцы». А затем начался бум. История, достойная сказки, писали серьёзные издания вроде «Минервы». Прелесть, отзывалась женская страничка в каком-нибудь «Пирате». Ах, ах, вторили им скандальные листки типа «Утреннего комара», незнакомец из снов очаровывает принцессу! Ах! Ах! Вначале было известно только имя — Шарль. А на недавнем летнем балу-карнавале Изабель танцевала со статным кавалером в серебристой полумаске. На прошлой неделе три газеты сразу установили — это Шарль Фуке, отставной капитан Иностранного легиона, родом из Бретани.
А третьего дня он проник в опочивальню лично, и это было недопустимо.
Дальше допрос начал спотыкаться. Аслан спросил, был ли Фуке в опочивальне её высочества. Вопрос был снят опекуном как оскорбляющий честь и достоинство королевской власти. Аслан озадачился, думал несколько минут, затем задал следующий: каким образом Шарль Фуке мог — разумеется, чисто умозрительно — проникнуть в окно третьего этажа. На этот вопрос принцесса ответ дала.
— Понятия не имею, — сказала она.
Аслан спросил: видела ли её высочество рядом с Фуке кого-нибудь или что-нибудь, похожее на чудовище. Принцесса ответила, что видела.
— Это были три собаки, — сказала она. — Одна большая, вот такая. Вторая поменьше, с эту парту. Третья самая маленькая, ростом со стул. Глаза у всех как блюдца, круглые и сверкают.
— Эти собаки нападали на вас?
— Нет, — сердито ответила Изабель. — Они ручные.