Колдун ударил его тростью наотмашь по лицу. Питер дёрнул головой и на несколько секунд утратил ориентацию в пространстве от боли.
— Самый простой и быстрый способ привлечь внимание собеседника, — сказал колдун кротко. — Я знаю вашу братию. Вы не заткнётесь, пока не кончатся ваши лживые и дурацкие гипотезы, которые вы будете исторгать из своего трусливого рта, лишь бы только ваш зад был в тепле и безопасности. Вы ничего не знаете о настоящей работе, о настоящих жертвах и истинной цели.
Пока он говорил, один из его подручных, здоровый бугай в грязной рваной одежде, медленно и неловко зацепил крюком за веревки, что стягивали ноги Питера. От подручного разило гнилью, а его глаза смотрели в разные стороны. Второй помощник спустил Питера пониже, а первый, к тому моменту подошедший к блоку, потащил перекинутую через него веревку на себя.
Подвес ослаб, Питер упал на утоптанный пол, и его лицом вниз поволокло за ноги к саркофагу. И тут он почувствовал, что веревка, на которой он висел, снова натянулась: второй помощник не успевал вытравливать её и дёргал его за связанные руки. Было похоже, что эти двое решили разорвать его напополам.
Колдун вздохнул и от души вытянул тростью второго вдоль спины. Тот даже не дрогнул, дёрнул верёвку ещё раз, что-то хрустнуло, руки Питера выскользнули из узлов, и его потащило ногами вперёд к саркофагу. Не обращая внимания на боль, учёный быстро согнулся и стал тянуть узлы на ногах; работала только одна рука, но ему удалось ослабить путы; он пребольно треснулся о саркофаг, затем на секунду повис, извиваясь вниз головой, и тут же шлёпнулся сначала на саркофаг, затем вниз — верёвки слетели с крюка, и тот повис пустой. Питеру понадобилось несколько попыток, чтобы встать; он опёрся на деревянную балку и огляделся, его ноги оставались связанными. Он увидел свою сумку, распотрошённую, вытряхнутую; клинок лежал рядом, среди барахла. Жан Легри проследил за его взглядом и, не думая ни секунды, рванул туда. Но молодость победила: Питер одним прыжком содрал верёвку с ног и оказался у цели, схватил клинок, поискал глазами свинчатку, но увидел лишь мастерок; что ж, сойдёт и мастерок. Староста остановился, будто в стену воткнулся.
Питер сказал спокойно, словно бы утешая:
— Бывает, господин Легри.
Трудно придумать что-то более оскорбительное для человека в возрасте, чем снисходительный тон. Староста оскалился и заорал на своих подручных, те изменили курс и начали зажимать наглеца с двух сторон в клещи. Питер перехватил клинок с мастерком получше и пошёл полукругом вдоль стены, закрываясь одним противником от другого. Первый, здоровый, явно прихрамывал, а второй был потрёпаннее на вид, зато двигался быстрее. Картина боя, если это можно назвать боем, появилась в голове сразу же и ясно, как учили в школе: закрыться, выпад, разворот в продолжение движения, второй выпад — и всё, останется лишь старик…
Двое тупиц сошлись в линию, и Питер сделал мгновенный выпад в среднюю плоскость хромому, целя ниже рёбер. Клинок с плотным звуком вошёл во что-то мягкое, Питер с легким полупрыжком развернулся, выдернул клинок и с широкого маха ударил второго уже сверху. Попал по рукам, которые тот успел подставить.
И вот тут всё пошло не так.
Хромой подручный Легри, которого он уже вроде как заколол, вовсе не упал, корчась от боли и держась за живот, как можно было предположить, а словно бы и не заметил ни удара, ни ужасающей раны под грудью, из которой медленно, словно нехотя, показалась кровь. Он просто схватил Питера сбоку и сзади, прижав его руки к туловищу — схватил так, что кости затрещали, а воздух с каким-то неприличным свистом разом вышел из лёгких.
— Они, может быть, и не быстрые, мои субурды, — елейным голосом произнёс Жан Легри, неторопливо приближаясь, — но у них есть свои… достоинства.
Питер разевал рот: он не мог вдохнуть. Мотнул было головой вбок, пытаясь ударить злодея, но волосы лишь прошуршали по лбу подручного — тот схватил его очень удобно: даже пнуть толком не получалось. Второй субурд безо всяких эмоций снова спустил и подтянул к себе крюк. Полуотрубленная кисть его, судя по всему, тоже нимало не беспокоила.
У Питера потемнело в глазах. Жан Легри кивнул второму. Молодой ученый смутно увидел, как тот приближается, вытягивая крюк на себя. Блок скрипел и жужжал, вращаясь.
— Мы подвесим вас за позвоночник или за ребро, как повезёт, — светски сообщил Жан Легри, староста Малого Лакона и заседатель окружного суда. — Сделаем пару надрезов в определённых местах. Кровь вытечет сама. Вся. А вы просто уснёте. Знаете, многие могли бы вам позавидовать, это…
Питер отчаянно лягнул воздух. Больше от ярости, чем рассчитывая на что-то.
— Охо-хо, — сказал староста. — Не надо так цепляться за эту жизнь. Поверьте мне, она того не стоит. Вас ждёт другая, более осмысленная. Как у них.
Всё. Быстрый субурд, с крюком, завёл руку, с тем, чтобы с широкого маха всадить его Питеру в спину, а там как повезёт — либо за ребро, либо за хребет…
Время словно остановилось, затем пошло медленно, неспешно. Носком он дотянулся до выступа в стене, и откинулся назад. Как бы крепко ни держал его хромой, но плечо его пошло вниз и попало точно под крюк вместо спины Питера. Хватка сразу ослабла, и Питеру удалось выскользнуть.
— Тупицы, — усталым голосом произнёс Жан Легри.
И тут раздался короткий скрежещущий звук, а затем негромкий, но очень напряжённый голос произнёс:
— А что здесь, собственно, происходит?
Чувство великого облегчения нахлынуло на Питера. Трое эвакуаторов — лейтенант Мюко, Аслан и Люц — вошли в комнату с саркофагом. У Аслана и Люца в руках были сабли, а Геркулес Мюко, идущий чуть позади них, целился в старосту Легри из мушкета.
Староста, однако, нимало не растерялся.
— Слава небесам, вы пришли, — закричал он слезливо. — Он хотел убить меня и моих добрых крестьян, он колдун!
И указал на Питера; молодой учёный, стоявший на саркофаге, куда он успел снова запрыгнуть, с окровавленным клинком в одной руке и мастерком в другой, с разбитым и перекошенным лицом, представлял собой зрелище весьма живописное.
— Берегись! — заорал он Люцу, который слишком на него засмотрелся.
Но опоздал: староста обрушил свою трость на саблю молодого эвакуатора, сбив её вниз, и страшным точным движением ударил его в горло ладонью. Люц захрипел, забулькал, взмахнул руками и повалился на Аслана, бахнул выстрел, на полу взлетел косой столб земли и пыли. Лейтенант Мюко, падая, выпустил из рук мушкет и схватил колдуна, который почти проскользнул мимо них к выходу, за одежду. Легри с яростью обернулся и уставился эвакуатору прямо в глаза. Через половину очень долгой секунды лицо лейтенанта застыло, руки ослабли, но колдун сам взял его за шиворот и с нечеловеческой легкостью утянул его за собой во тьму прохода.
Второй субурд схватил Питера за ноги и потащил с саркофага. Он наугад несколько раз ткнул клинком вниз, хватка ослабла. Первый субурд, хромой, похоже, пытался обнять Аслана, тот отбивался, рубя со всего маху по голове, плечам и рукам.
— Да что же — это — такое-то! — орал эвакуатор яростно. Хромой лишь мычал, отмахиваясь полуразваленными уже руками и упорно пытаясь схватить его. Весь вид Аслана выражал искреннее изумление. Второй субурд, бросив Питера, стал приближаться к мусульманину сбоку. Рядом в последних конвульсиях дёргался Люц, из его рта шла густая ярко-красная жидкость.
— Это служба королевской эвакуации, — яростно закричал южанин. — Именем короля приказываю вам остановиться и лечь на землю!
С этими словами он в два широких движения с шагом разрубил им шеи; одна голова повисла на коже, другая всё-таки отвалилась, стукнула глухо. Безглавые туловища постояли секунду и обрушились на землю. Аслан постоял, выдохнул, потряс кистью.
— Кто это, Питер? Где кровь?
— Субурды, — Питер дал петуха, прокашлялся. — Те, кто пропал. Теперь они такие.
— Мертвяки, — произнёс эвакуатор с отвращением. И решительно произнёс: — Надо его догнать.
— Спасибо, — сказал учёный невпопад, но Аслан его понял, кивнул и хлопнул по плечу.