Мне требуется время, чтобы осмыслить ее слова, но когда я это делаю, мой желудок опускается, а пульс учащается, как вода в ванне.
Черт.
Господи Иисусе.
Она беременна…
Я просто знаю это.
Она, блять, беременна.
Это слишком рано. Не так ли? Я готов? Сейчас подходящее время? Достаточно ли стабильна моя работа? А как же Талия? Останется ли она дома? Нужна ли нам няня?
Торнадо противоречивых идей уничтожает все рациональные мысли еще до того, как они полностью сформируются в моем сознании. Я в ярости от того, что обрюхатил ее за шесть недель наших отношений. Я в ярости от того, что она продержалась хрен знает сколько времени, прежде чем сказать мне. В последнее время она пережила столько стресса. Она работает шесть дней в неделю. Она должна отдыхать и заботиться о себе…
Черт.
Мы выпили пару бутылок пива вчера вечером. Как это отразится на ребенке?
На ребенке.
Моем ребенок.
Моем и Талии.
Бездумное оцепенение счастья нахлынуло на меня, когда в голове пронеслись соблазнительные образы. Талия с круглым животиком. Маленький мальчик, делающий первые шаги. Талия вытирает грязные лица наших детей, пока мы готовим барбекю с моей семьей. Меня переполняет радость… она немного заглушает ярость.
Тем более что Талия не выглядит испуганной. Она не паникует, хотя беременность затронет ее больше всего.
В моей голове множатся вопросы, и проходит секунда, прежде чем я понимаю, что и я не паникую. Я не думаю о том, как выбраться из этого. Я не сомневаюсь, хочу ли я строить свою жизнь и будущее с ней… Хочу.
Как я здесь оказался?
И когда именно?
Я никогда не задумывался об этом моменте времени. Это казалось таким далеким понятием, но теперь, когда я здесь, это кажется правильным. Так чертовски правильно, что я думаю, что не заслуживаю такого счастья, но оно есть.
И это все, что мне нужно знать.
Все остальное встанет на свои места со временем.
Талия не замечает хаоса, творящегося в моей голове. Не прошло и десяти секунд, а у меня уже есть план действий.
Кольцо. Мне нужно кольцо, и быстро.
Я накрываю ее лицо, ловя ее губы в медленном, ласковом поцелуе. Господи, я так чертовски полон, так пушист внутри, что мое сердце может разорваться в любую секунду.
— У нас все получится. Я обещаю, Omorfiá. Я буду рядом и мы со всем справимся.
На ее лбу появляются две морщинки, а выражение ее лица превращается в чистое изумление, когда я кладу руку ей на живот.
— О, Боже! Ты думаешь, я беременна? — визжит она, а потом разражается смехом. — Я не беременна, Тео. Это не то, что я хочу тебе сказать!
Не беременна?
Черт, я не могу уследить за собственной головой. Это было бы слишком рано, так почему же мой желудок опускается, а плечи ссутуливаются, как будто она забрала у меня что-то ценное?
— Ты не беременна? Ты уверена?
— Уверена, но приятно знать, что ты не сбежишь, если я забеременею.
Сбегу? На несколько коротких секунд я был счастлив, как ребенок на съезде мультипликаторов.
— Тогда что ты хочешь мне сказать?
Она глубоко вдохнула, посмотрела на меня, маленькие ладошки легли на мой торс.
— Я люблю тебя.
Что? Теперь я совсем запутался. Конечно, она любит… ох… она никогда не говорила этого вслух. Я принял это как должное, потому что уже давно был влюблен в нее. И тут меня осенило… Я тоже никогда не говорил ей об этом.
— Ты только сейчас поняла, что любишь меня?
Она покачала головой.
— Нет, я знала об этом с момента взлома, но мы так недавно встречаемся, и я не хотела тебя отпугивать.
— То, что ты была беременна в течение десяти секунд, хотя бы в моей голове, меня не отпугнуло. Ничто не отпугнет. — Я снова целую ее. — Я…
Она зажимает мне рот рукой, прерывая меня прежде, чем я успеваю сказать эти три слова в ответ.
— Не надо, — предупреждает она. — Пожалуйста. Не сейчас. Сначала я должна признаться. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя, Тео. Больше, чем ты можешь понять. — Она снова целует меня. — Прости, что так долго не объяснялась.
Дрожащий ужас поселяется вокруг нас, когда она соскальзывает с моих коленей и садится в кресло, а ее пальцы вяжут невидимый свитер.
Мне не нравится, к чему все идет.
Иногда ты просто знаешь, что твой мир вот-вот сорвется с оси. Что вот-вот произойдет что-то грандиозное. Что-то неподвластное твоему гребаному контролю, и все, что ты можешь сделать, — это сидеть и смотреть. Ледяная жидкость течет по моим венам, словно какая-то смертельная инфекция, а голосовые связки завязываются в узлы.