- Постойте! - воскликнула Ася. - Как - нет родственников?!! Да у нее дочь, зять, трое внуков! Я, конечно, приду, сделаю, что нужно, но...
- Не знаю, может в семье что-то...Сколько таких случаев... - вздохнула собесед-ница. - Вы уж придите, пожалуйста, она сказала, что кроме вас ей и попросить-то не-кого...
"Ни фига себе! - думала Аська, убирая в папки рабочие документы и выключая компьютер Альбины Георгиевны. - Значит, как с детьми нянчиться, пинеточки им вязать, подарки покупать - бабушка нужна! А как в больницу попала, у дочки сразу дел невпроворот, мать навестить некогда. Во люди дают! Вот она, жизнь семейная: растишь их, растишь - и никакой благодарности!.."
***
Трясясь в переполненном автобусе, Ася одной рукой судорожно цеплялась за поручень, а другой прижимала к себе объемистый пакет с вещами Альбины Георгиевны, наугад отобранными для больницы. Вещи эти Асе рук не оттягивали, но тяжело ей сегодня было как никогда. Хуже всего было то, что она не могла понять, каким образом проглядела наличие такого количества лжи, почему так легко дала себя обмануть и зачем, наконец, Альбине Георгиевне вообще понадобилось ее обманывать - ее, да и других тоже? Зачем? Это был основной вопрос, а ответа на него все не находилось.
Еще вчера Аська ехала в больницу неохотно, так как на все сто была уверена в ошибке. Ведь по дороге на остановку ей пришла в голову мысль, что медики могли что-то перепутать, и случайно позвонить ей, хотя вовсе не ее коллега сейчас находилась у них в отделении. Но в больнице ей предъявили паспорт, с фотографии которого на нее строго взирала Альбина Георгиевна. Так ничего и не поняв, Ася стоически пожала плечами: "Ну что ж, надо, так надо", - и поехала по адресу, указанному в штампе прописки.
Квартира Альбины Георгиевны встретила ее жутким, почти осязаемым ощущением холода и пустоты. В маленькой полутемной прихожей одиноко висел потрепанный плащ, да стояла пара домашних тапочек. Кухня поражала почти неестест-венной опрятностью и напомнила Аське фотографию образца из рекламного про-спекта. В комнате - овальный ковер на полу, диван, внутрь которого Аська убрала смятую постель, стенка, голубые занавески на окнах. В углу - старый телевизор, а рядом с ним напольная ваза с искусственными цветами, синие и белые колоски гладиолусов - те, что Альбина Георгиевна любила больше всего. И нигде не пылинки, ни хотя бы микроскопического пятнышка. Но не это больше всего удивляло Аську - сама она никогда не была особенно аккуратной, и "чистюль" искренне уважала. В этом доме не было ни одной детской игрушки или вещички, говорившей о том, что сюда хотя бы иногда приходят малыши. И ободранных собакой косяков, о которых с такой озабоченностью говорила Альбина Георгиевна, не было тоже.
Как и фотографий.
В шкафу лежали только вещи хозяйки, висели платья и халаты - Аська взяла один для больницы. В ванной - только одна зубная щетка. На полочке для сушки посуды - одна кружка, пара тарелок и блюдце. Все это просто кричало о том, что в жизни Альбины Георгиевны не было никого, кроме нее самой. И при этом она беззастенчиво врала окружающим о том, что имеет семью, большую и дружную.
После этого, совершенно шокировавшего ее открытия, Аська отвезла вещи в больницу. А после не спала всю ночь, все думала: "Как так можно жить?" И только под утро, в предрассветной серости, смогла ответить себе: "Значит, можно. Жила же так Альбина Георгиевна все эти годы. Жила так, как хотела или как получилось. Ведь каждый из нас идет нужной ему дорогой, и не всегда эта дорога проторенная..."
***
Через некоторое время, когда Альбина Георгиевна поправилась, она сама пожелала объяснить все Асе.
- Вспомни, девочка, мы с тобой часто говорили об этом. И ты никак не могла понять, как я могу с такой уверенностью что-то советовать тебе, говоря о том, как живут одинокие люди. Ты ведь ничего обо мне не знала. И не подозревала даже, что все так - правильно?
Ты прости меня за эту ложь. Так я хотела бы сказать каждому, хотя виноватой себя не чувствую. Но так случилось, что я, поддавшись простому человеческому желанию, хотела быть не хуже других. Судьба обделила меня - я же пошла ей наперекор.
Я никогда не была замужем - как-то не сложилось. Всегда хотела ребенка, но, до последнего надеясь на замужество, упустила все сроки. А когда поняла, что время ушло, было уже поздно что-либо предпринимать.
У меня были соседи - девушка, которую я знала много лет, ее муж, с которым она при мне и познакомилась, их дети. Я была для них как бабушка, они меня тоже очень любили. И моя душевная пустота была заполнена только ими. Но недавно их семье пришлось переехать в другой город. Знала бы ты, как мне было тяжело терять даже то немногое, что у меня было.