– Сегодня не лучшая погода для купания, – поддержала разговор Фрэнсис. – Предсказывали сильное волнение…
Генри пренебрег шансом завязать светскую беседу.
– Как проходит ваше расследование? – спросил он холодно.
– Я больше не служу в окружной прокуратуре.
На лице Генри появилось странное выражение. Он откинулся в кресле и скрестил руки на груди. Зная о его близости с районным прокурором на политической почве, Фрэнсис пыталась теперь угадать – доволен ли он собой и своими действиями, приведшими к ее отставке, или чувствует какую-то вину.
– Ваш разговор с Малкольмом по поводу моего недавнего визита к вам не имеет к этому отношения, – на всякий случай предупредила Фрэнсис, желая посмотреть, какова будет его реакция.
Никакой реакции не последовало.
– Чем могу служить? – повторил Генри бесцветным голосом.
– Я не знала, что вы влиятельная фигура в политических кругах Лонг-Айленда.
Генри вдруг впился в нее взглядом и проговорил тихо:
– Мои политические взгляды вас не касаются. Почему бы вам не сказать прямо, что вы от меня хотите?
Фрэнсис была не готова к такому проявлению враждебности, но пока беседа не вылилась в откровенное столкновение, ей нужно было задать главный вопрос, ради которого она сюда пришла.
– Вы не помните, как примерно восемь месяцев назад ваш тесть обратился к вам с просьбой порекомендовать какого-нибудь хорошего психиатра?
Генри молча кивнул.
– Кого вы порекомендовали?
– Доктора Фритца Прескотта.
– Как вы о нем узнали?
– Я не узнал о нем, – сухо поправил ее Генри. – Я его знаю.
– Откуда?
– Мы вместе учились, делили одну комнату в общежитии. Фритц компетентный врач и чуткий человек.
– А знали вы в то время, что его возможным пациентом будет Клио Пратт?
– Догадывался, но не больше. Маршалл Банкрофт сказал, что его знакомая нуждается в помощи психиатра, и описал некоторые симптомы – навязчивые страхи, неуверенность в себе… и прочее. Мне стало очевидно, что Клио Пратт и есть та самая знакомая.
– Вам было известно, что Клио начала посещать доктора Прескотта?
– Да. – Генри отвечал на вопросы четко, без колебаний.
– Откуда?
– Я сталкивался с ней не раз в вестибюле больницы.
– И она вам сама сказала? – Что-то это было не похоже на Клио.
– Сначала она притворилась, что мы незнакомы. Я не удивился. К большому сожалению, люди еще не понимают, что обращение к психиатру со своими проблемами не кладет на них пятно позора. Это такая же форма медицинской помощи, как и всякая другая.
– Если она вам ничего не сказала, то как вы все-таки узнали, что Клио посещала именно доктора Прескотта?
– При второй нашей случайной встрече она вела себя совсем иначе. Мы поздоровались. Она была очень вежлива и даже дружески расположена. Она поблагодарила меня и сказала, что ей нравится доктор Прескотт.
– А что-нибудь еще она говорила?
– Не помню, – пожал плечами Льюис. – Разговор был коротким.
– А она не сказала, что доктор Прескотт посадил ее на какие-нибудь препараты.
– Нет.
– А он сам? Тоже не говорил?
– Мой единственный разговор с ним состоялся, когда я позвонил ему, чтобы удостовериться, может ли он уделить внимание новому пациенту. Я не хотел бы рекомендовать Маршаллу кого-то, кто слишком занят и не в состоянии оказать помощь. Получив согласие Фритца, я тут же передал это тестю. На этом мои функции закончились.
– И вы ни разу не спросили доктора Прескотта, как у него складываются дела с Клио?
В ответе Генри явно сквозило презрение к человеку, задавшему столь нелепый вопрос.
– Это было бы неуместным вмешательством с моей стороны. В высшей степени неэтично поступили бы мы оба – я, расспрашивая его, а он – что-либо мне раскрывая.
– А когда Клио сообщила, что этот человек очень ей помог, вы не спросили, каким образом?
– Она сказала, что с ним приятно общаться. Я был доволен тем, что моя рекомендация сработала. Вот и все. Правда, позже мне стало ясно, что Клио пожалела, что вообще затронула в разговоре со мной эту тему.
– Почему у вас сложилось такое впечатление? Генри на секунду задумался.
– Точно не могу сказать. Знаю лишь одно – после той короткой беседы, буквально на ходу, Клио стала избегать нас с Луизой. Когда мы затеяли всю эту дурацкую возню с приемом в клуб и начали посещать все эти вечеринки для членов клуба, Клио притворялась, что незнакома со мной, и позволяла хозяевам представлять меня ей заново. Она не могла проделывать то же самое с Луизой, так как Ричард давний друг Маршалла, но и с ней общалась предельно формально.
– Что вы можете еще сказать про Фритца Прескотта?
– Ничего другого, кроме того, что вы уже от меня слышали. Он отличный специалист и порядочный человек. Фритц холост и живет в Ривердейлс. После университета наши пути редко скрещивались, но он бывал у нас и подружился с Луизой и девочками. Иногда он мне звонит, в основном чтобы поговорить о некоторых новых медицинских препаратах. Он очень увлечен психофармакологией.
– Что это такое?
– Лечение душевных заболеваний с применением лекарств.
– А почему он обращается к вам?
– Потому что большинство, если не все современные лекарственные препараты применяются в самых разных областях медицины, взаимодействуют, дают побочные эффекты. Мы изучаем их влияние на какую-то одну определенную болезнь, но это знание можно использовать и в другой, казалось бы, совсем иной области. Фритц советовался со мной как с кардиологом. Многие препараты, воздействующие на сердце, затрагивают и мозг.
– И вы консультировали его на предмет применения лекарств?
– Я не давал ему никаких советов, – уточнил Генри. – Мы обсуждали возможность риска в некоторых случаях. Фритц, помимо меня, обращался еще и к другим специалистам разного профиля.
Фрэнсис встрепенулась:
– Могу я задать вам весьма доверительный вопрос?
– Можете задавать любые вопросы, но я имею право на них не отвечать, – спокойно сказал Генри. – Полагаться на ваше обещание сохранить мои ответы в тайне было бы с моей стороны глупо.
– Вы правы. Играем по-честному. – Фрэнсис поняла, что собеседника не пробьешь ничем. Но хотя разговор тек по неприятному ему руслу, он от него не уклонялся. – В теле Клио нашли следы сразу двух лекарственных препаратов – амфетамина и фенилзина. Следователь решил, что амфетамин жертва принимала как средство для похудания, но с большим превышением дозы. И еще фенилзин, прописанный ей доктором Прескоттом.
– В сочетании эти два препарата – убийцы. – В Генри сразу пробудился профессиональный интерес. Он понял, что вопрос задан Фрэнсис не из простого любопытства. – Любой человек, принимающий таблетки для похудания, должен быть предупрежден своим врачом, что психотропное средство, содержащее фенилзин, ему категорически воспрещено.
У Фрэнсис тотчас же всплыли в памяти публикации в не столь уж давних газетах о скоропостижной кончине нескольких богачей, сгоняющих вес и одновременно лечившихся у психиатров.
– Но фенилзин не слишком распространенное лекарство, – продолжал Генри. – В общедоступных справочниках о нем упоминаний нет, и рядовые практикующие врачи его своим пациентам не прописывают.
Интересно, как их общие мысли совпали, словно образовав грозовое облако в замкнутом пространстве гостиной. Фрэнсис, приходя сюда, хотела до конца опровергнуть версию Умника. Теперь же она получила доказательство, что убийца, обладая необходимыми знаниями, мог выбрать удобный момент, чтобы, организовав убийство Клио, исчезнуть с места преступления и заиметь твердое алиби. Все это указывало именно на Генри как на подозреваемого, помимо волосков с «черными» генами.
– А кто в «Фейр-Лаун» мог бы еще об этом знать? Можете назвать кого-нибудь? – бросила Генри палочку-выручалочку Фрэнсис. – И еще я могу вас кое о чем спросить?
– Спрашивайте.
– Как вы познакомились с моей матерью?
– Это тоже относится к вашему расследованию?