Ласцио спокойно пожал плечами:
— А вы согрели молоко?
— Я? Я что, по-твоему, ничего не соображаю?
— Тогда, возможно, яйца несвежие.
— Луи! — Росси повернулся на триста шестьдесят градусов и ткнул ложкой в направлении Сервана. — Вы слышите? Он говорит, у вас несвежие яйца!
Серван рассмеялся:
— О чем спор? Вы ведь сделали, как он говорил, и выиграли сто франков!
— Но все испорчено! Глядите — грязь! — Росси сплюнул. — Эти проклятые современные идеи! Уксус есть уксус!
— Я заплачу, — спокойно произнес Ласцио, — а завтра покажу, как нужно это готовить.
Он подошел к двери в большую гостиную, открыл ее, и в столовую ворвались звуки музыки. Росси метался у стола, показывая свою мешанину Сервану и Берену. Вукчич спрятал телеграмму в карман. Лизетт заметила наконец мое присутствие, протянула мне тарелку и что-то проговорила.
Я улыбнулся и ответил:
— Джек Спратт не мог есть жир, его жена могла…[5]
— Арчи! — Вулф открыл глаза. — Мисс Путти говорит, что эти вафли готовил мистер Кит из продуктов, которые он специально привез из Индии.
— Вы пробовали их?
— Да.
— Ну и как, вкусно?
— Нет.
— Переведите ей, пожалуйста, что я никогда не ем перед обедом.
Я прошелся по столовой и остановился около Филипа Ласцио. Он смотрел на танцующие пары, но видел явно только одну. Мамаша и папаша Мондор старательно выписывали фигуры, на Рэмси Кита с гейшей было приятно смотреть, но для Ласцио они интереса не представляли. Зато Дина Ласцио и Сергей Валенко, казалось, так и не расцепляли рук с тех пор, когда я проходил мимо. Но вскоре они переменили позу. Ласцио ничего не сказал, не сделал никакого жеста, но сумел-таки завладеть их вниманием. Пара резко остановилась. Дина прошептала что-то своему партнеру и направилась к мужу. Я отступил на пару шагов, чтобы не смущать их, но они не обратили на меня никакого внимания.
— Хочешь потанцевать, милый? — спросила она его.
— Ты знаешь, что не хочу. А вы не танцевали.
— Но что же… — Она засмеялась. — Они называют это танцами.
— Возможно. Но вы не танцевали. — Он улыбнулся, но его улыбка была способна испортить любое настроение.
К ним подошел Валенко. Он посмотрел на их лица и вдруг расхохотался:
— А-а, Ласцио! — Валенко весьма фамильярно похлопал его по спине. — Приятель! — Он поклонился Дине. — Спасибо, мадам. — И с достоинством удалился.
— Филип, дорогой, — сказала Дина мужу, — если ты не хочешь, чтобы я танцевала с твоими коллегами, то мог бы сказать об этом. Для меня это не самое большое удовольствие.
Непохоже было, что они нуждаются в моей помощи, поэтому я вернулся в столовую, где просидел около получаса, наблюдая за этим зверинцем. Из малой гостиной вышел Лоуренс Койн, он тер глаза и пытался расчесать пальцами седые бакенбарды. Оглядевшись вокруг, он позвал: «Лио!» — таким громовым басом, что стекла в окнах задребезжали. Китаянка мелкими шажками вышла из соседней комнаты, принесла Койну стул и пристроилась у него на коленях. Вошел Леон Бланк, немедленно ввязался в спор между Береном и Росси и внезапно скрылся вместе с ними в кухне.
Около шести часов вихрем влетела Констанца. Она переоделась. Оглядевшись, бросила в пространство приветствие, на которое никто не обратил особого внимания. Затем, заметив меня и Вукчича, подошла и спросила, где ее отец. Я сказал, что он в кухне защищает честь лимонного сока. При свете дня ее фиолетовые глаза были еще опаснее, чем я думал.
— Я видел вас с лошадьми пару часов назад, — заметил я. — Выпьете имбирного пива?
— Спасибо, нет. — Она улыбнулась мне, как навязчивому дядюшке. — С вашей стороны было очень любезно сказать отцу, что мистер Толмен ваш друг.
— Не стоит благодарности. Я заметил, что вы молоды и несчастны, и подумал, что могу подставить плечо. Все потихоньку образуется.
— Образуется?
— Не имеет значения, — помахал я рукой. — Пока вы счастливы.
— Конечно я счастлива. Я полюбила Америку. Думаю, все же выпью немного пива. Не беспокойтесь, я сама. — Она обошла стол и потянулась к звонку.
Не думаю, что Вукчич, хотя и сидел рядом со мной, слышал хоть одно слово. Он не сводил глаз со своей бывшей жены, которая разговаривала с Ласцио и Вулфом. Я уже обратил на это внимание за ланчем. Я заметил также, что Леон Бланк явно избегает Ласцио, который, по словам Берена, украл у него должность в отеле «Черчилль». Сам Берен все время смотрел на Ласцио, но так, чтобы тот не заметил. Создавалась какая-то особая атмосфера: шипение мамаши Мондор по адресу Лизетт Путти, и общая товарищеская зависть, и бесконечные споры о салате и уксусе, и дружно опущенные книзу большие пальцы, когда дело касалось Ласцио, и какой-то сладострастный туман вокруг Дины Ласцио. Мне всегда казалось, что роковые женщины — те, что могут медленно взмахнуть ресницами, и ты уже на веревочке, — существуют лишь для простаков. Но теперь я убедился, что если Дина Ласцио застанет вас одного и примется за работу, а на дворе дождь, то нужно немалое чувство юмора, чтобы посмеяться над этим. Она далеко ушла вперед от проливания имбирного пива на брюки прокуроров.