"Какой еще погребок, какой Еся?" - поморщился я, но вслух ничего не спросил. И правильно сделал, так как через мгновение вспомнил вчерашний вечер. Настолько ярко увидел криминальную разборку в погребке "У Еси", будто она не в озарении представилась, а воочию наблюдал стрельбу.
Я рывком сел, спустил ноги с дивана.
- Слушаю, - сипло, пересохшим горлом сказал в трубку.
- Владик сейчас в реанимации... В нейрохирургии...
"Ну а я здесь при чем?" - чуть не сорвалось с языка, но вовремя сдержался. Как ни заторможено было сознание, а сообразил, что о перестрелке в погребке мне знать не положено. Не было меня там, и все.
- Что случилось? - стараясь придать голосу встревоженный тон, спросил я.
Тревога, изображенная пересохшим горлом, прозвучала неубедительно. Впрочем, может, мне это только показалось, а Люся, наоборот, сдавленный шепот приняла за настоящее, неподдельное переживание.
- Кри-ими-инальная разборка в погребке бы-ыла... - по-бабьи заголосила она. - Влади-ика в голову рани-или-и...
- Спокойно, только спокойно, - пробормотал я, включил настольную лампу и посмотрел на часы. Начало второго ночи. - Да уж, угораздило его... Он в сознании?
- Не-ет... Полчаса назад в себя пришел, ва-ас позвал и снова в беспамятство впал...
- Чем я могу помочь? - наконец нашелся правильный вопрос.
- Придите к нему... - заскулила Люся.
- В два часа ночи меня в больнице на порог не пустят!
- Тогда завтра с утра... Владик вас так звал!..
- Хорошо, - буркнул я. - В какой он больнице?
- В центральной травматологии...
- Приеду, - пообещал я и положил трубку. Минуту сидел на диване, очумело вперившись в стену, затем вздохнул. И только сейчас обратил внимание на то, что не могу закрыть рот после телефонного разговора. Гортань настолько пересохла, что попытка сглотнуть несуществующую слюну вызвала острую боль. Удивительно, как еще разговаривал...
Поднявшись с дивана, прошел на кухню, залпом выпил кружку теплой, из-под крана, воды. Боль в гортани исчезла, но меня чуть снова не вывернуло наизнанку. Все-таки теплая вода в подобной ситуации противопоказана. Переборов тошноту, достал из холодильника кубики льда, бросил в кружку, залил водопроводной водой, размешал и выпил.
Ледяная вода оказала отрезвляющее действие. На лице выступил обильный пот, в голове прояснилось. Я опустился на табурет и перевел дух.
"Итак, что мы имеем на сегодня, на два часа ночи? - попытался я мысленно проанализировать ситуацию. - А имеем мы телефонный звонок практически незнакомой девушки, которая умоляет приехать в больницу к тяжело раненному бармену из погребка "У Еси". Спрашивается, кем мне этот бармен приходится? В общем-то никем. Шапочным знакомым, за стойкой которого я не раз сиживал, пил коньяк, иногда в долг, болтал о том о сем... И не более. А значит, я ничем ему не обязан. Так стоит ли ехать в больницу?"
Рассуждал я вроде бы здраво, трезво, но в то же время прекрасно понимал, что пытаюсь обмануть себя. В озарении, предсказавшем кровавые события в погребке, Владик должен был отделаться легким ранением в руку, а вот я лежать трупом на полу. Так что "должок" у меня перед Владиком был, и деньгами его не измерить...
Я выпил еще воды со льдом и, так и не решив, ехать утром в больницу или нет, отправился досыпать. Такие дела на по-хмельную голову не решаются, а утро, как известно, вечера мудренее.
Утро, к сожалению, выдалось гораздо мудренее, чем я мог предположить. Словно кто картавый нагадал. Небо заволокло тучами, но желанной прохлады пасмурная погода не принесла. По-прежнему было душно, клены во дворе стояли поникшие, изнуренные зноем, а воздух был настолько вязким, что ни единый листок на деревьях не шевелился. Все предвещало грозу, но в том, что она разразится, были большие сомнения. Июльская погода в Алычевске непредсказуема. Повисят-повисят над городом грозовые облака день-два да и растают бесследно, не проронив ни дождинки.
Голова раскалывалась, но опохмеляться не стал - не ту дозу вчера принял, чтобы насиловать организм, выбивая клин клином. Сварил макароны, заправил их кетчупом, сделал крепкий кофе и сел завтракать.
И тут зазвонил телефон.
"Опять Люся..." - досадливо подумал я, откладывая вилку в сторону. Идти или не идти в больницу к Владику, я еще не решил.
Телефон звонил требовательно, не переставая, будто меня вызывали по междугородной линии.
Тяжело вздохнув, я встал из-за стола и, пройдя в комнату, взял трубку.
- Слушаю.
- Роман Анатольевич Челышев? - раздраженно поинтересовался мужской голос. В голосе звенели повелительные металлические нотки - чувствовалось, что говоривший не привык, чтобы на его звонки долго не отвечали.
- Да.
- Следователь оперативного отдела по борьбе с организованной преступностью Николай Иванович Серебро, - пророкотало из трубки. - Сегодня в двенадцать тридцать жду вас в УБОП для дачи показаний.
Я икнул. Головную боль как рукой сняло. Сознание заработало четко и ясно.
- Это по какому же поводу? - осторожно поинтересовался я, прекрасно понимая, почему меня вызывают в УБОП. Но, в самом-то деле, не соглашаться же сразу? Следователи неплохие психологи - мгновенно возникнет подозрение, почему свидетель так быстро согласился, не зная сути дела.
- Вы были вчера в погребке "У Еси"? - В голосе следователя усилилось раздражение.
- Д-да... - стараясь придать голосу растерянные нотки, протянул я.
Растерянность получилась лучше, чем тревога во время ночного разговора с официанткой Люсей, но на мои актерские данные следователю было наплевать.
- Тогда не задавайте глупых вопросов! - чуть ли не рявкнул он. - Я вас вызываю в качестве свидетеля по поводу разбойного нападения.
- Но я... - попытался промямлить, однако следователь не дал закончить.
- Не вздумайте уклониться от явки! - отрезал он. - Иначе вас доставят на допрос под конвоем, и тогда вы будете фигурировать не как свидетель, а как подозреваемый. Все!
Следователь швырнул трубку на рычаг, и я медленно опустился на стул возле тумбочки. Вот тебе и утро вечера мудренее...
В трубке пиликали гудки. Тяжело вздохнув, я аккуратно водрузил ее на телефонный аппарат. Как ни тревожно было на душе, особо нервничать не стоило. Понятно, почему следователь орал и запугивал - какой дурак в наше время согласится быть свидетелем криминальной разборки? Все здравомыслящие граждане, как черт от ладана, открещиваются от свидетельских показаний - ничего мы не видели, ничего не слышали. И если бы имелся хоть намек на мое участие в перестрелке в погребке "У Еси", то меня бы давно по рукам-ногам повязали омоновцы и доставили куда требуется. Так что не стоило принимать приказной тон следователя близко к сердцу и особо переживать. Обойдется...
Но все же Николай Иванович Серебро вопреки своей блистательной фамилии и без того не радужное настроение изгадил окончательно. Отнюдь неспроста служителей правоохранительных органов обзывают в народе ментами погаными. На своей шкуре в этом убедился, когда настырный следователь того же УБОП Оглоблин Иван Андреевич неделю изводил меня на допросах по факту смерти господина Популенкова. Допекла его вдова своими обвинениями в мой адрес, а то и взятку дала, вот следователь и расстарался. Сидеть бы мне в КПЗ за свой длинный язык, перейдя из подозреваемых в обвиняемые, если бы на поминках девятого дня госпожу Популенкову бригада "Скорой помощи" не свезла в псих-больницу. Тронулась дамочка на почве моего предсказания... Только тогда Оглоблин оставил меня в покое. Как ни старался превратить стопроцентное дорожно-транспортное происшествие в хорошо обдуманное заказное убийство, ему это не удалось. Чрезвычайно трудно подвести под обвинительное заключение случайного свидетеля, основываясь лишь на том, что за миг до столкновения "Мерседеса" с самосвалом он выкрикнул: "Остановите машину! Он погибнет!" Тем более что Популенков погиб даже не от столкновения машин, а от свалившейся с самосвала на крышу "Мерседеса" бетонной плиты. Настолько "тонко" спланировать покушение никому не под силу.