- Об этом только что сказал гражданин Куцейко, - медленно, с расстановкой объяснил я. - А еще ранее, утром, вы мне по телефону сообщили.
Как говорится, каков вопрос, таков ответ.
Ответ отнюдь не смутил следователя, наоборот, он удовлетворенно хмыкнул. А я "увидел", что ни свой вопрос, ни мой ответ он в компьютер не занес. Нет, не ловил меня на слове следователь - это был тест на мою психологическую уравновешенность. Опять я ошибся в его интеллектуальном уровне. Действуют стереотипы: если мент - значит, дубина. Причем в большинстве случаев - стоеросовая.
- Выходит, не смотрели на часы... - задумчиво протянул Николай Иванович. - Отдыхали... Как это там у классика: "Счастливые часов не наблюдают"?
Я благоразумно промолчал.
- Вы были знакомы с гражданином Аркадием Моисеевичем Ураловичем?
- А кто это? - искренне удивился я.
- Прошу отвечать на вопросы конкретно: да или нет, - поставил меня на место Серебро.
-Нет.
- А с гражданином Сирии Саидом Шерези?
Молнией в памяти сверкнула догадка, и я вновь увидел перед глазами зал погребка и двух мирно беседующих за столиком весьма состоятельных бизнесменов: одного - грузного, бритоголового, надменного и другого - моложавого, кучерявого, с восточными чертами лица. "Так вот о ком ведет речь следователь! понял я и чуть было не брякнул: - Первый раз в погребке увидел". Однако вовремя прикусил язык. Вот уж действительно "горе от ума"! Намекал следователь своей цитатой на это обстоятельство, или вышло простое совпадение?
- Нет, - замешкавшись, произнес я и с уважением посмотрел на Николая Ивановича. Да уж, следователь мне попался отнюдь не дурак.
Дурак не дурак, и кто из нас двоих конкретно кто, выяснить не удалось, поскольку наша беседа кое-кому надоела. Из-за обреза экранного поля в центр дисплея не спеша протрусил кудлатый пятнистый пес и, задрав заднюю ногу, стал мочиться на набранный текст. Текст поплыл. И добро бы псу, как и положено порядочному вирусу, этим и ограничиться, так нет же, мало ему показалось. Спрыгнул с экрана на стол и зашлепал по столешнице, оставляя на полировке чернильные следы.
- А... - начал было очередной вопрос следователь, поднял от клавиатуры взгляд и увидел шествующего по столу и с каждым шагом вырастающего в размерах беспородного пса.
Николай Иванович осекся и застыл от неожиданности. Понятно, что на своем веку да при такой работе чего только не повидал - обывателю и в страшном сне не приснится. Но такое явно видел впервые. Впрочем, я тоже. И все же сила воли у следователя была крепкая. Когда вконец обнаглевший пес взобрался на объемистую папку, вновь задрал ногу и окропил бумаги чернильной струёй, Николай Иванович вышел из ступора.
- Это еще что?! - процедил он сквозь зубы и ткнул в морду пса пальцем.
Вот уж кто из нас троих дураком не был, так это пес. Недолго думая, он цапнул следователя за палец, тявкнул и, спрыгнув со стола на пол, с достоинством удалился сквозь закрытую и опечатанную пластилиновым оттиском дверцу внушительного сейфа. Внутри сейфа что-то жалобно задребезжало.
Ни слова не обронил следователь, только лицо побелело от боли. Он выхватил из кармана платок и зажал им окровавленный палец.
- Твои штучки?! - недобро уставился он на меня сквозь толстые линзы очков. Самообладания ему было не занимать.
- Какие штучки? - будто не понимая, о чем речь, округлил я глаза.
- Пес - твой?!!
- Какой пес? - полушепотом спросил я, пытаясь убедить следователя, что ему померещилось. Не очень удачная идея при укушенном пальце, но другой не было.
Серебро понял мою уловку и нехорошо осклабился.
- Значит, ты ничего подозрительного вокруг не видишь? - едко спросил он.
Изобразив на лице ошарашенное недоумение, я огляделся. Играть дурака так играть.
- Не-ет...
И не соврал. После исчезновения компьютерного пса сквозь металлическую дверцу сейфа никаких иных трансцендентных явлений в кабинете не наблюдалось. Разве что цепочка чернильных клякс на столе, но их появлению всегда можно отыскать разумное объяснение.
Николай Иванович тяжело вздохнул.
- Вольф Мессинг на мою голову... - пробормотал он, глянул на обмотанный платком палец, и его передернуло. На платке проступало кровавое пятно.
- К-кто? - сдавленно переспросил я. Вопреки аховому положению, в котором я очутился благодаря выходке компьютерного пса, меня совсем не к месту начал душить смех. Скорее всего, нервный, и мне стоило огромных усилий сдерживать его. Не поймет меня следователь, а если и поймет, то превратно.
Николай Иванович не ответил и одарил меня долгим, изучающим взглядом. Ох, и нехороший это был взгляд!
- Вот что, гражданин Челышев, - сухо сказал он. - Мы прервем дачу вами свидетельских показаний по факту разбойного нападения на кафе. На неопределенное время.
Он расписался на пропуске и пододвинул его ко мне.
- Идите. Когда понадобитесь, вызову.
Я поспешно встал, схватил со стола пропуск.
- До свидания, Николай Иванович...
Ответил ли что-нибудь Серебро, я не помню, так как в этот момент сейф мелко задрожал, потом заходил ходуном, внутри что-то тяжело грохнулось и разбилось со стеклянным звоном.
Я выскочил из кабинета и поспешил по коридору прочь с максимально возможной в таком учреждении прытью. Но как только входная дверь городского УБОП осталась за спиной, нервы не выдержали. Держась одной рукой за стену, другой за живот, я на полусогнутых ногах отошел от крыльца и разразился неудержимым хохотом. Мало было в том смехе веселья - больше истерики...
- Эй, мужик, ты чего? - услышал я встревоженный голос, когда смех стал переходить в икоту.
Надо мной склонился Шурик Куцейко - видимо, дожидался моего выхода из УБОП. Запугал его следователь Серебро, и сейчас Шурик начнет меня упрашивать-уговаривать подтвердить его алиби. Невдомек "вольному художнику", что следователю наплевать, когда Шурик ушел из погребка. Серебро вычисляет, не было ли там наводчика, а наводчику во время покушения в погребке делать нечего.
- Что с тобой? - Шурик осторожно положил ладонь на мое плечо.
Как ни душил нервный смех, я отпрянул, стряхнув его руку. Напрасно он это сделал. С меня так и сыпались невидимые искры - "подзарядился" от работающего компьютера в кабинете следователя. Вроде бы вреда от этого было гораздо меньше, чем от самого компьютера, но все же... Как говорится, прецеденты были. Точнее, не были, а был. Один. С пастушкой на старинной чашке. С виду пустячный случай, однако береженого и бог бережет.
Шурик мои действия истолковал превратно. Лицо у него вытянулось, губы обиженно, по-бабьи, задрожали. Может, он гомик - ишь как на все неадекватно реагирует?
- Извини, мужик... - просительно протянул Шурик. - Помощь твоя нужна.
Я распрямился. Душивший секунду назад хохот исчез, пропал, и осыпающийся с меня невидимыми искрами энергетический потенциал разрядился на "вольного художника". То-то будет..
- Ты уверен? - спросил я одеревеневшими от недавнего смеха губами.
- Да-да, - зачастил "вольный художник", приняв неопределенность ответа за согласие. - Мы же с тобой сидели за стойкой в погребке "У Еси"... Помнишь?
Неожиданно в меня вселился дух противоречия. Не следовало Шурику касаться моего плеча, обозлил он меня до крайней степени. Без него забот полон рот.
- В погребке "У Еси" я сидел один, - недовольно пробурчал я.
- Как? - растерялся Шурик. - Ах, ну да... Мы сидели по разные стороны стойки... Помнишь, я еще официантку по заднице шлепнул, а она мне по морде врезала?
Столько самоуничижения было в фигуре и голосе Шурика, что я отвел взгляд. Прямо-таки кающийся грешник, учитывая его одежду и татуировку. Кто-нибудь другой, не видевший его реакции на пощечину, ни за что бы ему не поверил. Слишком большой контраст между униженной позой и будто вырубленным из камня мрачным лицом закоренелого преступника. Не всегда, оказывается, прав Ломброзо, и тот факт, что исключение лишь подтверждает правило, отнюдь не способствует утверждению его теории. Впрочем, несмотря на это, подавляющее большинство людей подсознательно ведут себя в соответствии с азами физиогномики. И я в том числе.