— Осторожен с чем?
— На чьей мачте он прибьёт свой флаг.
— Что это означает?
— Он или поймет, или нет.
— Вы хотите сказать, что не делали этого?
Ричер улыбнулся, — Наверное, ты уже слышал это раньше.
Молодой полицейский кивнул, — Все так говорят. Никто и никогда не делал этого. Мы уже привыкли.
Затем парень ушел, а Ричер съел свою еду и продолжил ожидание.
Еще через два часа молодой полицейский вернулся в третий раз. Он сказал, — Общественный защитник здесь. Она обсуждает детали дела по телефону с парнями из штата. Они всё еще в Бангоре. Они разговаривают прямо сейчас. Скоро она придёт.
Ричер сказал, — Ну и как она?
— Она хорошая. Однажды у меня украли машину, и она помогла мне разобраться со страховой компанией. Она училась вместе с моей сестрой в старших классах.
— Сколько лет твоей сестре?
— Она на три года старше меня.
— А сколько лет тебе?
— Двадцать четыре.
— Вернули деньги за машину?
— Не все.
Затем парень подошёл и сел на стул, стоявший возле стола заказов. Ричер решил, раз его адвокат еще дома, он останется там, где есть, на кровати. И просто будет ждать.
Еще через тридцать минут пришла адвокат. Она поздоровалась с полицейским за столом, по-дружески, как с младшим братом старой школьной одноклассницы. Затем сказала что-то еще, уже как адвокат и спокойно, о конфиденциальности разговора с клиентом, и парень встал и вышел из комнаты. Он закрыл стальную дверь за собой. В блоке стало тихо. Адвокат смотрела сквозь решетку на Ричера. Как человек в зоопарке. Может быть, где-нибудь у домика гориллы. Она была среднего роста и среднего веса, и на ней был черный костюм с юбкой. У нее были короткие каштановые волосы с осветлёнными прядями, карие глаза и круглое лицо с опущенными уголками рта. Как улыбка наоборот. Как будто она перенесла много разочарований в своей жизни. У нее был кожаный портфель, слишком толстый, чтобы молния застегнулась. Сверху лежал желтый блокнот в линейку, заполненный записями от руки.
Она поставила портфель на пол, вернулась и вытащила стул из-под стола заказов. Расположив его перед клеткой Ричера, она села, устроившись поудобнее, плотно сжав колени и зацепившись каблуками туфель за перемычку. Как во время обычной встречи с клиентом, по человеку с каждой стороны письменного или обеденного стола, только здесь не было ни того, ни другого, а лишь стена из толстых стальных прутьев, близко расположенных друг к другу.
Она сказала, — Меня зовут Кэти Кларк.
Ричер ничего не ответил.
Она продолжила, — Извините, что я так долго не могла сюда вырваться. У меня было назначено закрытие сделки.
Ричер спросил, — Вы и недвижимостью занимаетесь тоже?
— В основном.
— Сколько уголовных дел вы вели?
— Одно или два.
— Существует большая разница в процентах между одним и двумя. Сколько точно?
— Одно.
— Вы его выиграли?
— Нет.
Ричер ничего не сказал.
Она сказала, — Вы получаете того, кто достанется, так это работает. Есть список, и сегодня я была в нём первой. Это как в очереди на такси в аэропорту.
— Почему мы не делаем это в зале совещаний?
Она не ответила. У Ричера сложилось впечатление, что ей нравится, что их разделяет решётка. Так она чувствовала себя в безопасности.
Он спросил, — Вы думаете, я виновен?
— Неважно, что я думаю. Важно, что я могу сделать.
— С чего начнём?
— Давайте поговорим, — сказала она, — Вам необходимо объяснить, почему вы были там.
— Ну, где-то же я должен быть. Пусть лучше объяснят, почему я так поступил со своим подельником. Я вручил его им готовеньким.
— Они считают, что вы просто неуклюжий. Вы собирались схватить сумку, но сбили его с ног по ошибке. Они думают, что он должен был продолжать бежать.
— Почему детективы округа участвовали в операции штата?
— Экономия, — пояснила она, — К тому же, нужно делиться, чтобы каждый получил по конфетке.
— Я не брал сумку.
— У них четыре свидетеля, которые говорят, что вы наклонялись к ней.
Ричер ничего не сказал.
Она сказала, — Почему вы были там?
— На этой площади было тридцать человек. Почему они были там?
— Свидетели показывают, что парень бежал прямо к вам. Не к ним.
— Всё было не так, я встал у него на пути.
— Точно.
— Вы думаете, я виновен.
— Неважно, что я думаю, — снова повторила она.
— И что по их словам находилось в сумке?
— Они не говорят.