Он свернул на Бердкейдж-Уолк; и тут тоже по обе стороны то и дело попадались предпочитающие густую тень юные влюбленные — как во всех лондонских парках.
Роджер Уэст проехал вдоль северной стороны Парламент-сквер, промчался позади залитого светом прожекторов здания парламента и огромного лунолицего «Биг Бена», часы которого как раз начали отбивать четверть двенадцатого, когда главный следователь свернул с Эмбанкмент к Скотленд-Ярду. Он оставил машину возле самых ступеней и торопливо поднялся по ним. Его сразу узнали несколько дежурных полисменов и два следователя. Все были чем-то озабочены. По ночам в Скотленд-Ярде обычно никого нет, исключение составляет лишь отдел информации. Уэст повернул к своему кабинету, окна которого выходили на Эмбанкмент и в темноте видны были огни Вестминстерского моста, нового Шелл-Хауза и Фестивал-Холла. Их сиянье отражалось в черной, маслянисто мерцающей воде Темзы. Он включил свет, подошел к внутреннему телефону, набрал номер отдела информации и, услышав мужской голос, сказал:
— Это Уэст. Какие новости?
— О происшествии в Уимблдон-Коммон?
— Да.
— Парень в больнице, в плохом состоянии. Зовут Уайнрайт.
— А девушка?
— Я не… — наступила пауза, слышны были голоса вдали от телефона. — Вы у себя, сэр?
Где же он еще мог быть?
— Да.
— К вам сюда направляются, как вы просили, мистер Эбботсон из Челси, а также мистер Мориарти из Уимблдона. Они располагают самой последней информацией.
— А что случилось в Шепердс-Буш?
— Там никто не пострадал, сэр, а задержанного везут сейчас в Каннон-Роу. Должен прибыть примерно минут через десять.
— Кто его сопровождает?
— Не знаю точно, сэр.
— Ну так узнайте и позаботьтесь, чтобы мне сообщили. Я направляюсь в Каннон-Роу.
— Есть, сэр.
— И если мистер Эбботсон или мистер Мориарти прибудут раньше, чем я вернусь, попросите их пройти в мой кабинет и подождать.
— Хорошо, сэр.
Роджер повесил трубку, бросил сердитый взгляд в окно и, засмотревшись в ночь, подумал, что настроение у него все хуже и хуже. Угнетал, действовал на нервы размах преступлений, совершенных молодыми и против молодых. Он был очень велик, и трудно было разобраться, где тут серьезные преступные действия, а где всего лишь плохо закончившиеся проказы. Тревогу вызывало то, что шалости все чаще заканчивались трагически. Хочешь или нет, думал Уэст, приходится признать, что в Лондоне нарастает волна насилия и, если ее не взять под контроль, она легко может выйти из берегов. Его работа как раз и заключалась в том, чтобы держать ее пбд контролем.
Минут через десять Уэст вышел из кабинета, отдал дежурным распоряжение насчет двух полицейских из районных отделений, которые должны скоро прибыть, и, спустившись по лестнице, направился через дорогу ко входу в полицейский участок Каннон-Роу, который примыкал к Скотленд-Ярду, но не был его частью. В дверях Уэста встретил полисмен.
— Мистер Кинг — старший инспектор Кинг — уже здесь, вместе с задержанным из Шепердс-Роу-Буш.
— Благодарю вас.
Полученная информация позволила Роджеру за несколько секунд настроиться на характер офицера, с которым ему предстояло встретиться. Он знал Кинга, одного из самых старых, надежных, но малопредприимчивых и не склонных к риску работников столичной полиции, человека семейного, религиозного.
Высокий, слегка сутулый, с несколько комичным выражением лица, Кинг ждал его в дежурной комнате.
— Здравствуйте, Кинг. Простите, что отнимаю ваше время, — сказал Роджер.
— Я думал, это я отнимаю у вас время, — ответил Кинг. — Кажись, не только мы работаем нынче ночью.
— Да, на данный момент есть еще два сообщения, — подтвердил Роджер. — Парень, которого вы задержали, может дать нам зацепку, поможет напасть на след.
— Ой, не думаю, — покачал головой Кинг. — Сомневаюсь, чтоб он был из какой-то шайки. Просто это один из тех молодых чертенят, что отбились от рук. Если бы не обстановка в целом по городу, можно было бы рассмотреть дело в районе. Практически, мы чуть не упустили его, парнишка, на которого напали… — он вкратце рассказал всю историю, позволив Роджеру оценить честность констебля, который произвел арест, и смелость юноши. — По свидетельству родственников, эта парочка просто шла домой.
— Задержанный что-то говорил?
— Рта не раскрыл, сэр.
— Что о нем известно?
— Ничего. В картотеке полиции данных о нем нет.
— Откуда он?
— Из Камберуэлла.
— Хм-м, — задумчиво произнес Роджер. — Не местный, значит, — хмурясь, он расхаживал по комнате. — Я собирался поговорить с ним сам, но он, пожалуй, вообразит себя больно важной птицей. Думаю, — он на минуту заколебался, прежде чем продолжить, — думаю, может, лучше вернуть его в районный участок и утром предъявить обычное обвинение в нарушении общественного порядка. Это будет предупреждением для некоторых молодых шалопаев. Пресса не обратит тогда на это особого внимания, что неминуемо произойдет, если мы будем вести дело здесь, — он опять помолчал и спросил: — У вас какие соображения на этот счет?
— Думаю, вы правы, — ответил Кинг.
— Много у вас там хлопот с молодежью?
— Да не больше обычного, — пожал плечами Кинг. — У нас всегда забот с ними хватало. Понять не могу, чего им сегодня не хватает. Видимо, жизнь у них слишком легкая, беззаботная.
— Может быть, — сказал Роджер. Если Кинг так думает, вряд ли он изменит свое мнение; молодежь никуда не годится — приговор вынесен и обжалованию не подлежит. — Вы уже видели мой запрос?
— Да. — Кинг вытащил из кармана свернутый лист бумаги. — Я еще раз прочитал его по дороге сюда, сэр. Наконец-то действительно взялись за этих молодых скотов.
«Скотов», — повторил про себя Уэст, а вслух сказал:
— Да, взялись. И я доведу это дело до конца.
— Трудно представить, кто бы мог справиться с ним лучше вас.
— Благодарю, — сухо произнес Роджер. — Но я бы с гораздо большим удовольствием занялся другими делами. Как вам кажется, были у задержанного какие-то личные причины нападать на эту пару — как, кстати, их зовут?
— Джонатан Кобден и Бетти Смит. Нет, абсолютно никаких. Юноша из хорошей семьи, постоянно посещает церковь. Ему шестнадцать, и он довольно смел для своих лет. А девушка приехала в гости к родственникам — она из Ридинга. Никаких сомнений, это просто случайное нападение трех молодых хулиганов, трех садистов, я так полагаю. И знаете, что я еще думаю?
«Ты думаешь, что следовало бы вновь ввести порку розгами», — предположил про себя Роджер, но вслух проговорил:
— Что же вы думаете?
— Этим молодым скотам не помешала бы хорошая порка.
— Возможно, — уклончиво сказал Роджер. — Я пришлю кого-нибудь поговорить с задержанным минут десять, а потом забирайте его и утром предъявите ему обвинение в суде Вест-Лондона.
— Хорошо, — Кинг выпрямился. — А я прослежу, чтобы вам отправили все, что мы можем вам дать, — он помахал свернутой бумагой. — Есть уже что-то стоящее?
— Опрос разослали только два дня назад, — напомнил ему Роджер.
Через несколько минут он вышел из Каннон-Роу, недовольный собой, Кингом, ситуацией; и, шагая к Скотленд-Ярду, вдыхая чудесный ночной воздух, он попытался посмеяться над собой. Две патрульные машины, взвыв, помчались из гаража по какому-то срочному вызову, может, совершено еще одно нападение на влюбленных. Подходя к кабинету, Уэст в очередной раз обдумывал содержание того документа, который Кинг доставал из кармана. Спиной к двери стояли два человека и читали экземпляр того же самого опросного листа, прикрепленного кнопками к доске объявлений на стене.
Оба обернулись, когда он вошел.
Старший инспектор Мориарти из Уимблдонского отделения полиции был невысоким, плотно сбитым, хорошо одетым и красивым человеком с темными, причесанными на косой пробор волосами. Его подбородок и щеки отливали синевой из-за успевшей отрасти за день щетины. С первого же взгляда можно было определить в нем ирландца или американца, легкий след провинциального ирландского акцента чувствовался в приятном голосе, ирландская порода угадывалась в голубых, глубоко посаженных глазах.