Она не дышит.
— Вызовите скорую! — кричу я, толкая Кэссиди на спину, мое ухо нависает над ее губами.
Чувство надвигающейся гибели поднимается из глубины моего желудка, захватывая мой бешеный разум. Я щиплю ее за нос, наклоняю голову и дрожащими руками открываю ей рот, а затем накрываю ее губы своими, заставляя набрать воздух в легкие.
Один раз.
Дважды.
И еще раз.
И снова.
И снова.
Ничего.
Ничего не получается.
— Давай, Кэсс, — бормочу я, проглатывая что-то горячее и горькое, застрявшее в горле. Я нащупываю пальцами ее грудную кость и кладу ладонь поверх нее, начиная сжимать грудную клетку. — Давай, дыши. Дыши, дыши… — тихо напеваю я, глухой к окружающему шуму, сосредоточившись на безжизненной девушке с синими губами и белыми, как свернувшееся молоко, щеками. Я вдыхаю в ее легкие еще пять вдохов. — Дыши, мать твою, Кэсс. — Мои мышцы горят каждый раз, когда я прижимаю ее к груди.
— Скорая в двух минутах езды, — говорит Тео позади меня, и в его тоне слышится крошечная доля ужаса, пронизывающего меня и грозящего превратиться в ярко-белую панику.
Этого не может быть.
Она не может умереть.
— Не останавливайся, продолжай…, — обрывает он себя, когда Кэссиди задыхается, борясь с желанием сделать хоть один вдох.
Ее глаза распахиваются, в голубых радужках отражается бездумная животная паника. Дрожь облегчения проносится сквозь меня, словно картинка возвращается в фокус. Она разражается приступом кашля.
— Все хорошо, все хорошо, — говорю я, возвращая ее слабое тело в положение для восстановления. — Ты в порядке, Кэсс. Все хорошо. Успокойся, просто дыши.
Она дрожит на плитке, задыхаясь от кашля, в то время как выкашивает половину проклятого бассейна. Она находит мою руку и крепко за нее держится.
Господи, что… черт! Я не могу сосредоточиться ни на одной мысли.
Я сжимаю ее пальцы, поглаживая линию позвоночника, пока она не перестает выплевывать воду, как распущенный садовый шланг, и я обретаю некое подобие здравомыслия, когда вижу, что она дышит.
Она рывком переходит в сидячее положение, дышит неровно, широко раскрытые глаза смотрят в мои. Вода стекает с ее волос и по носу, щеки испачканы крошечными реками туши.
— Не пытайся говорить, — говорю я. Хлор, должно быть, обжигает ей горло, и разговоры не помогут. — Просто дыши, хорошо? — я обнимаю ее за плечи, вдыхаю глубокий, дрожащий вдох через рот и призываю ее сделать то же самое. — Хорошо, хорошо, — напеваю я. — Вот так. Ты в порядке. Все будет хорошо.
Она обхватывает руками свою хрупкую, дрожащую фигуру, зубы стучат больше от страха, чем от холода. Светлые волосы прилипли к ее шее, когда она обнимает себя, молча, изо всех сил пытаясь сдержать панику.
Мой пульс все еще беспорядочно скачет, но теперь, когда она дышит, я слышу вокруг тихие голоса; я слышу, как Тео все еще разговаривает по телефону с диспетчером.
— Боже, ты напугала меня до смерти. — Талия опускается на колени рядом с нами, заворачивает Кэсс в полотенце и протягивает одно мне. Она прижимает Кэссиди к себе, и к ней присоединяются другие люди, чтобы проверить, все ли с ней в порядке.
Она чуть не умерла. Она не в порядке.
Болтовня становится громче, когда я отхожу, вытираю лицо насухо и протираю полотенцем волосы; мои кости почти испарились, осталась только кожа, удерживающая меня в вертикальном положении.
Я смотрю на бассейн, ищу свою бейсболку, чтобы занять мозг и справиться с бешеными эмоциями, но не успеваю найти ее, как мой взгляд натыкается на того ублюдка, который чуть не утопил Кэссиди.
Я не останавливаюсь, чтобы подумать. Я никогда не останавливался.
Я прыгаю вперед, как пружина, хватаю его за горло, отбрасываю руку назад, а затем на полной скорости швыряю ее в воздух. Мой кулак ударяет его в челюсть. Его голова поворачивается в сторону, и изо рта хлещет кровь. Я бью его снова, ослепленный торнадо эмоций, бурлящим в моей голове. Он разрушает последние остатки моего самообладания так же, как настоящая стихия разрушает города.
Я не могу видеть ясно. Я не могу ухватить ни одной рациональной мысли, когда мой кулак снова и снова сталкивается с лицом этого мудака. Из его носа хлещет кровь. В какой-то момент он выскальзывает из моей хватки и падает на колени, закрывая лицо руками.
До моих ушей доносятся несколько истошных вздохов и возмущенное и испуганное «Логан!» моей матери, словно саундтрек к разворачивающейся сцене, но я не обращаю на это внимания.