Черт. Похоже, придется все делать вручную.
Я отставляю пиво в сторону и выхожу из квартиры, чтобы взять из багажника машины ящик с инструментами. Это старая привычка — держать его там. Мне нравится иногда работать разнорабочим, и в семье я стал палочкой-выручалочкой, когда нужно было что-то починить, но последний год я был заперт в своем офисе, и у меня почти не было времени играть с инструментами.
А теперь, когда я возглавил Stone & Oak, мне вообще не придется пачкать руки.
— Я думала, ты уехал, — говорит Кэссиди, когда я возвращаюсь, бросая ящик с инструментами посреди комнаты, которая не больше моей хозяйской ванной. — Я могу сделать это сама, Логан.
— Скажи спасибо и тащи сюда свою симпатичную задницу, чтобы помочь. — Я демонтирую три панели, которые она положила, затем открываю рулон изоляции для пола. — Это сначала.
— Я думала, это для того, чтобы покрыть те части пола, которые уже сделаны, пока я работаю над остальным, — признается она, помогая мне раскатать изоляцию и нарезать ее по размеру. — Хорошо, что дальше? — теперь она взволнована, сидит, скрестив ноги на полу, и улыбается.
Ее лицо озаряется той самой улыбкой, и я на секунду не могу перевести дыхание. Этот дурацкий компрессор разгорается в моей груди, раздувая легкие до такой степени, что они синхронизируются с моим сердцем.
— Теперь укладываем пол, — говорю я, прочищая горло. — Никакого клея. Он защелкивается на месте.
Я показываю ей, как это делается, и, когда она понимает, что к чему, оставляю ее работать, а сам нарезаю панели по размеру, чтобы заполнить щели между стенами. Через полчаса половина комнаты готова, а бутылка Bud Light рядом со мной пуста.
— Нам нужно больше пива, детка.
Я внутренне ругаюсь, напускаю на себя безразличие, избегая ее взгляда, и сосредотачиваюсь на задании. Ничего особенного.
Да, точно.
Все выходит из-под контроля, если я не могу сдерживать ласки за пределами спальни.
Кэсс либо не замечает, либо предпочитает не придавать этому значения, за что я ей бесконечно благодарен. Выкинуть ее из головы не получается. Я думал, что уже покончил с влечением. Мы занимались сексом во всех возможных позах и на всех поверхностях в ее квартире, но я не могу насытиться этой девушкой, несмотря ни на что. Она — «Ксанакс», а у меня, судя по всему, сильное беспокойство.
Я ступаю по тонкому льду, приходя сюда каждый день. В какой-то момент кто-то заметит. Кто-то заметит, как я выхожу из ее квартиры, новость дойдет до моих братьев, и тогда… Я даже не хочу туда идти.
— Я записалась на уроки плавания, — говорит она, протягивая мне еще одну кружку пива. — Вчера у меня был первый урок.
— Да? И как все прошло?
— Не слишком хорошо. — Она задирает футболку, чтобы показать красно-фиолетовый синяк на спине. Вспышка гнева ударяет меня в ребра. Ее инструктор, кем бы он ни был, должен получить взбучку за то, что позволил этому случиться с ней. — Я поскользнулась на лестнице, когда заходила в бассейн, и упала под воду.
По спине пробегают холодные мурашки, а в животе становится пусто, когда образ ее безжизненного тела мелькает перед глазами так ярко, словно это происходит в реальном времени. Не думаю, что когда-нибудь забуду страх, поднимающийся в моей груди, когда я вдыхал воздух в ее легкие, пытаясь вернуть ее к жизни.
— Я понимаю, что ты не умеешь плавать, но это еще не все, верно? Ты боишься воды.
— Это не так странно, как кажется, — настаивает она, сжимая лопатки. Она перестает скрести пол на месте, внезапно становясь жесткой, как таксидермическое животное. — Я не против воды в кране. Только если она недостаточно глубокая, чтобы погрузить мою голову.
Я сглатываю горячий комок, застрявший в горле. От взгляда ее васильково-голубых глаз у меня зудит кожа. Это не грусть. Нет, это нечто более зловещее: уязвимость, замешанная на страхе. Ее аквафобия не лишена оснований. Что-то произошло, чтобы вызвать такую реакцию.
— Ты тонула в детстве? — спрашиваю я, стараясь сохранить легкий тон. Внутри у меня все клокочет, я вспоминаю, что она рассказывала мне о приемной семье.
Скажем так, я быстро понял, что голод и одиночество — не самые худшие чувства.
Кэсс отворачивается в другую сторону, стискивая зубы, чтобы не дать воспоминаниям захлестнуть ее. Она продолжает прикреплять следующую панель на место, но через десять секунд отбрасывает ее в сторону.
— Мне было пять… — сидя ко мне спиной, она смотрит на балконную дверь, как будто не может смотреть мне в глаза, рассказывая эту историю. — Это был единственный праздник, который организовали мои родители. Ничего особенного, просто несколько ночей в дешевом мотеле в Лагуна-Бич. Там был бассейн, — тихо вздыхает она. — Помню, как я была взволнована, потому что никогда раньше не была в бассейне. На тот момент я даже не видела ни одного, поэтому большую часть первого дня я провела в воде, пока мои родители загорали, выпивая в шезлонгах.