— Что?! — огрызаюсь я, отвечая на его восьмую попытку. — Мне нечего тебе сказать!
— Что бы у тебя ни было, ты получила это не от меня, поэтому ты звонишь своим парням, чтобы сообщить им об этом.
Я насмехаюсь, сильнее прижимая ногу к полу.
— Я ни с кем не была уже больше года, Логан. Ты устроил мне это дерьмо! Не смей больше показываться мне на глаза. Между нами все кончено. С меня хватит! Ты понял?! КОНЕЦ!
На его стороне линии раздается громкий удар.
— Меня проверили до того, как все случилось, Кэсс. Я был в порядке, и ты сказала… — он прерывается, его голос меняется от гнева к контролируемому раздражению. — На что у тебя положительный тест?
— Не твое дело!
Даже если бы я знала, о каком венерическом заболевании он так любезно со мной поделился, я бы ему не сказала. Он заслуживает того, чтобы испытать унижение: прийти в клинику, помочиться в стаканчик и сдать мазок. А потом получить результаты.
Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть, как всемогущий Логан Хейс со стыдом повесит голову.
— До тебя у меня никогда не было незащищенного секса, так что не надо сваливать все на меня. Думаешь, я облегчу тебе задачу? Ха! — я переключаю передачу, нажимая на педаль. — Забудь! Если ты хочешь узнать, какое лечение тебе нужно, тебе придется пройти через весь этот гребаный процесс, как это сделала я! Позвони своему врачу!
Свет на перекрестке впереди меняется на красный. Я так зла, что не замечаю, как набираю скорость и как сильно давлю на газ.
Я мчусь со скоростью более шестидесяти миль в час в самом центре Ньюпорта, и у меня нет ни единого шанса вовремя остановиться. Нет места, чтобы свернуть вправо или влево и объехать остановившийся Мустанг не более чем в двадцати ярдах от меня.
— Черт! — восклицаю я, нажимая на тормоза.
Звук шин, проносящихся по дороге, пронзает мои уши. Я теряю контроль над машиной за секунду до того, как огромный удар сотрясает мой маленький Fiat. Время замедляется. Сила удара бросает меня вперед, мои руки взмывают в воздух, как будто гравитация перестала существовать.
Оглушительный, сокрушительный звук гнущегося металла и тормозящего стекла наполняет воздух.
Подушка безопасности взрывается у меня перед лицом.
Ремень безопасности блокируется, прижимая меня спиной к сиденью.
Водопад стекла обрушивается на меня, прежде чем мир померкнет.
А потом… боль.
Так много боли.
Это первое, что я отмечаю, прежде чем открыть глаза. Мое зрение затуманено, как будто я смотрю через очки с четырьмя диоптриями и перспективой двадцать на двадцать.
Я моргаю, пытаясь приспособиться, чтобы увидеть свои руки, которые я держу перед лицом. Звон в ушах заглушает все остальные звуки, а по лицу стекает теплая и влажная кровь. Я поднимаю руку, чтобы дотронуться до нее, и делаю вдох, от которого, если бы было достаточно места, я бы сложилась вдвое. Острая, колющая боль пронзает мою грудную клетку.
По позвоночнику пробегает холодная дрожь, а пульс замирает в шее, когда зрение начинает проясняться с каждой секундой.
Я вся в крови.
Мои руки, блузка, ноги… все в багровой крови и мелких осколках разбитого стекла. Я тяжело сглатываю и делаю быстрый, неглубокий вдох, чтобы не было так больно.
— Кэссиди?! Ты в порядке? — кто-то нагибается возле машины, заглядывая внутрь через окно — или то, что раньше было окном. Теперь там нет стекла. — Черт! — он зажмуривается, оборачиваясь. — Конор! Вызови скорую!
Я смотрю прямо перед собой, и в голове у меня мутное оцепенение. Задней части Мустанга, в который я, как помню, врезалась, больше нет. Вместо этого я бездумно таращусь на витрину хозяйственного магазина. Передняя часть моей машины сложилась от удара, как гармошка.
Я моргаю, вспоминая аварию. Там определенно был Мустанг. Куда же он, черт возьми, делся?
Я снова бросаю взгляд в сторону на молодого парня рядом с моей машиной. Он выглядит знакомым. Темные глаза, темные волосы, резкие черты лица.
Логан.
Нет, слишком молод.
Его брат.
— Я тебя знаю, — говорю я, слова словно лезвия бритвы на языке. — Коди, кто-нибудь пострадал?
— Ты сильно ударилась головой, так что я это пропущу, — ухмыляется он, уголок его рта слегка приподнимается.
Логан…
Нет, слишком молод, но они так похожи.
— Я Кольт, Кэссиди, и ты единственная, кто пострадал. О чем ты думала, когда въезжала на мою задницу, как Шумахер?
— Кольт, — повторяю я, морщась от боли в висках. Мой разум все еще наполовину застыл в замедленной съемке. Мне требуется в три раза больше времени, чем обычно, чтобы обработать и понять его слова. — Что такое Шумахер?