— Козыри в твоих руках, — тихо продолжает она. — Ты решаешь, заплачу ли я один раз и каким-то чудом смогу жить дальше или буду плакать снова и снова.
Мне не нужны козыри.
Я не хочу использовать ее чувства и уязвимость, но я не знаю, хватит ли у меня сил отпустить ее…
Может быть, если мы проведем еще одну ночь вместе, я получу свою порцию. Может, этого будет достаточно. Черт. Она не должна была говорить мне, что будет уступать мне каждый раз.
Как я должен отступить?
Мягкий стук в дверь выводит меня из странного транса, в который я погрузился. Дверь распахивается, и в дверном проеме стоит та же медсестра, которая впустила меня сюда, с той же ласковой улыбкой, искажающей ее рот.
— Мне очень жаль, но вам пора идти. Вы можете прийти завтра в восемь тридцать.
Мои ноги чувствуют себя так, будто я пробежал марафон, когда я поднимаюсь на ноги и смотрю на Кэссиди. Под ее взглядом я чувствую себя таким чертовски сырым, словно на моих костях не осталось кожи, а каждое движение воздуха — чистая агония.
Я делаю один шаг, наклоняюсь над кроватью и прижимаюсь губами к ее лбу. Мне требуется все унции решимости, воли и мужества, чтобы выйти из комнаты, не сказав ни слова.
Не признав и не отвергнув ее признание.
Но я делаю это.
Переступая с ноги на ногу, я оставляю Кэссиди зализывать свои раны в одиночестве.
ГЛАВА 25
Кэссиди
Впервые за неделю я не плачу, когда Логан уходит.
Он сидел так тихо, так неподвижно. Молча. Глаза смотрели на меня, но лицо не выражало ни намека на то, что творится у него в голове.
Я ждала слов. Любых слов было бы достаточно. Любой реакции, но он не дал мне ничего. Ни намека на то, что между нами все кончено или что мне следует ожидать его появления в моей квартире через несколько дней. Ничего, пока он не поцеловал меня в макушку.
После этого не понадобилось никаких слов. Этот жест говорил о многом. Он кричал во всю мощь своих легких.
Это был его способ попрощаться.
Возможно, сказать ему, что я его люблю, было неправильным выбором. Я могла бы дать ему банальный ответ, в который никто из нас не поверит, но зачем беспокоиться? Чего я добилась, сохраняя свои чувства невысказанными?
По крайней мере, сказав ему, я сделала шаг. Бог знает, в каком направлении, но шаг, тем не менее, был.
За всю ночь я не проронила ни одной слезинки. Я также не спала.
Мое тело и разум словно онемели, отчасти благодаря обезболивающим, проникающим в кровь, а отчасти потому, что я смирилась с тем, что Логан на этот раз ушел навсегда. Вместо ожидаемого облегчения мне хочется свернуться в клубок и скорбеть.
Люк первым приходит рано утром с неожиданным, но очень желанным визитом. Остаться наедине со своими мыслями мне не помогает.
— Святая мать младенца Иисуса, — хмыкает он, прежде чем как следует закрыть дверь. — Ты выглядишь просто адски, детка. Теперь я понимаю, почему ты не хотела, чтобы я приходил вчера. Я бы не хотел, чтобы люди видели меня в таком виде. — Он жестом показывает на меня, вытягивая лицо. — Черт, ты выглядишь так, будто проиграла драку с автобусом. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, чем ожидалось, — признаю я, садясь, когда он протягивает мне чашку кофе на вынос из кафе рядом с нашей студией. Я улыбаюсь, открываю крышку и вдыхаю райский горько-сладкий аромат. Кофе, который подают в больнице, на вкус как вонючие ноги, так что это просто находка. — Ты просто спасение. Спасибо. Меня накачали медикаментами, так что я чувствую себя нормально. Пока ничего не болит.
Он садится в кресло, которое Логан занимал чуть более двенадцати часов назад.
— Я перенес большинство твоих приемов на следующую неделю, а две пары, которым все равно, что ты чуть не скончалась и отказались переносить запись, обслужу я.
— Я не уверена, что смогу работать на следующей неделе. Как только меня выпустят отсюда, прекратятся действия лекарств, а ты даже не представляешь, как болят сломанные ребра. — Я подумываю встать с кровати, чтобы поцеловать его в щеку, но вместо этого посылаю ему воздушный поцелуй. — Спасибо, что прикрыл меня вчера. Уверена, тебе было очень весело с малышом.
Он хмурится, но в его глазах светится веселье, когда он игриво толкает меня в плечо.
— Вообще-то, он был неплох, знаешь ли. Правда, он вырвал глаз тому чучелу серого кролика. Я заказал нового.