— Ты прав, меня кое-что тревожит, — начинаю осторожно. Мы останавливаемся возле лавочки, я сажусь на неё, смотрю на свои руки, лежащие на коленях. — Боюсь, что ты будешь сравнивать меня с Владой. И я проиграю.
— Я никогда вас не сравнивал. Это глупо, — резко отвечает Тимур.
— Но можешь это сделать, когда мы… перейдём на новый уровень.
— И как называется этот уровень? Просвети меня, а то я что-то не в курсе.
— Боже, — от стыда лицо и грудь полыхают, а голос срывается. — Я про секс говорю. У меня нет опыта и знаний…
— Так, стоп, — он не позволяет мне договорить до конца. Притягивает к себе, обнимает крепко, в лицо заглядывает. — Я никогда и ни с кем тебя не сравнивал. Ни с Владой, ни с другими девушками. И совсем не важно, умеешь ты что-то в постели или нет. Не в этом смысл интимных отношений.
— А в чём тогда?
— Во взаимном удовольствии. В открытости и откровенности. В честности, в понимании себя и своих желаний. А какие-то непонятные навыки и знания вообще не играют роли! Поверь мне, — его голос смягчается.
— Блин, ты, наверное, в шоке от той ерунды, что я говорю? — утыкаюсь носом в его плечо, смотрю, как небо окрашивается в багряные тона.
— Нет. Говори обо всём, что тебя тревожит. Даже о том, что кажется на первый взгляд глупым, странным или не стоящим внимания. Хорошо?
— Я стараюсь.
— И ещё кое-что, — помедлив, добавляет он, — с Владой мы не перешли на новый уровень. Я правильно использовал фразу? — усмехается он. — Откуда ты вообще её почерпнула?
Шутливо хлопаю его по плечу, отстраняюсь. Я рада, что у Тимура с Владой не было ничего серьёзного.
— Мне с тобой очень хорошо. И я тоже хочу, чтобы мы встречались ещё много-много месяцев, — признаюсь полушёпотом.
Мы тянемся друг к другу, целуемся. Медленно, нежно, наслаждаясь каждым мгновением. Когда отрываемся — на улице уже темно, по плечам и спине бегут мурашки. Мы пропустили закат. И я жутко замёрзла. А живот, как назло, именно в эту минуту начинает урчать. Предатель!
— Идём ужинать, — смеётся Тимур. — Я тоже жуть как проголодался.
— Ну твой живот хотя бы не поёт серенады.
— Увы, он, как и я, петь не умеет, — Тим обнимает меня за плечи, целует в щёку и подбородок.
— Давай сначала в номер забежим, мне холодно.
— Наперегонки? — с вызовом спрашивает он. И, прежде чем я успеваю очнуться, принимается бежать!
Я кричу, тоже бросаюсь за ним, вспоминая, как в школе ненавидела уроки физкультуры и особенно бег по кругу. Но с Тимуром всё иначе. У меня словно второе дыхание открывается, и к нашему домику мы добираемся одновременно. Тормозим у двери, я теряю равновесие и падаю Тиму в объятия.
И снова поцелуи обрушиваются на моё лицо и шею, а тело всё дрожит от удовольствия и чего-то ещё, тягучего, сладкого, требовательного. Я держусь за Тимура, чтобы не упасть, и не могу от него отлипнуть. Ещё несколько минуточек — и мы обязательно пойдём в ресторан. Вот сейчас. Надо остановиться…
23
Чем дольше мы целуемся, тем меньше мне хочется идти в ресторан. И о голоде я совсем забываю, просто не до этого сейчас. Обнимаю Тимура за шею, прижимаюсь к нему, не могу оторваться от любимых губ. Мы и раньше доходили до этой точки, когда остановиться почти невозможно, а всё естество вибрирует от счастья и терпкого восторга, но ни разу ещё мы не оказывались вдали от города, общаги, людей. Мы на пороге съёмного домика, никто нам не помешает.
От этой мысли внутри всё трепещет и сладко сжимается. Лучше момента не найти, в первом разе должна быть спонтанность, а не скучное планирование.
— Мы так не дойдём до ресторана, — шутливо говорит Тимур, открывая двери. Он всё же смог завершить поцелуй, я такой силой воли не обладаю.
Медленно захожу в коттедж, на ватных ногах бреду к шкафу с одеждой. Мы хотели ужинать, а ещё на улице прохладно. Мысли еле ворочаются в голове, припухшие губы огнём горят и требуют продолжения! Тимур скрывается в ванной, а я вместо того, чтобы искать тёплые вещи, сажусь на кровать и руки на коленях складываю.
Шум льющейся воды затихает, я вскакиваю и иду к ванной. Тимур как раз из неё выходит, мы налетаем друг на друга, я снова оказываюсь в его жарких объятиях, тянусь к чувственным губам, по которым безумно соскучилась.
— Нам надо идти, — охрипшим голосом произносит Тим, на секунду от меня отрываясь.
Я вижу, как темнеют его серо-зелёные глаза, и взгляд становится диковатым, голодным. Отрицательно мотаю головой, шепчу, пытаясь побороть смущение:
— Можем потом поесть. Если ты не против, конечно… Я не хочу останавливаться.
Ответом мне служит несдержанный глубокий поцелуй, от которого острыми иглами пронизывает низ живота. Не помню, как мы оказываемся возле кровати. В какой-то неуловимый момент я чувствую мягкость постельного белья под спиной, ахаю, когда Тим накрывает меня собой. Целует, не давая опомниться. Касается обнажённых участков тела, задирает футболку и горячей ладонью проводит по животу. Я дышу чаще, мне волнительно, приятно. Немного стыдно, но Тимур будто чувствует это и после откровенных прикосновений нежно целует, словно успокаивая.
Я позволяю снять с себя футболку и джинсы. Глаза распахиваю, чтобы посмотреть на Тимура, когда он избавляется от одежды. Я такие мышцы и пресс только в телевизоре видела, в молодёжных сериалах! От откровенной картины у меня голова начинает кружиться, а когда мы с Тимом соприкасаемся полуголыми телами — я и вовсе в другое измерение попадаю! Столько новых ощущений, чертовски приятных, волнительных, я словно теряю частичку себя и растворяюсь в нашей близости. Полностью. Без остатка.
Почти не стесняюсь, когда ласки и поцелуи становятся ещё более упоительными, жадными. Тим касается моей груди, большим пальцем проводит по соскам, отчего я впервые вскрикиваю. Просто не могу сдержать эмоции! Но ему, кажется, это по душе. Улыбается, а затем целует меня в шею, облизывает ключицы и языком касается напряжённых вершин. Я дёргаюсь, комкаю пальцами простынь, губы кусаю, чтобы не стонать. Лишь всхлипываю и получаю ни с чем не сравнимое удовольствие.
Стыд кипятком прожигает грудь, когда Тимур дотрагивается до меня там.
— Не нужно, — с придыханием, отстраняясь.
Он заглядывает мне в глаза, целует в уголок губ.
— Доверяешь мне?
— Да, — уверенно отвечаю.
— Тогда позволь мне сделать тебе приятно.
Я позволяю. Закрываю глаза, цепляюсь за его плечи, на поцелуй не могу ответить, потому что все ощущения сосредоточены внизу живота. Тим трогает меня, гладит, скользит пальцами по чувствительному бугорку, и я взрываюсь ярким фейерверком в его руках. Не могу сдерживаться — изо рта вырывается протяжный стон, а Тимур поглощает его очередным поцелуем. Пьёт меня до дна.
Я возвращаюсь в реальность, когда груди и животу становится холодно. Тим отодвигается, раздаётся шелест фольги. Не смотрю на него в этот момент, глотаю кислород пересохшими губами и совсем не паникую. Верю, что Тим всё сделает правильно.
Его губы касаются моих, мы снова сливаемся разгорячёнными телами, а между ног я ощущаю непривычное давление. Вскрикиваю, когда внизу живота начинает жечь. Тим гладит меня по волосам, по щеке, метит поцелуями шею и плечи, касается груди. И неприятные ощущения отходят на второй план, я чувствую что-то ещё — острое, запретное, ненасытное. Тимур шепчет на ухо ласковые слова, осторожно двигается, и я впиваюсь ноготками в его затылок. Не от боли, нет, от удовольствия.
— Ни о чём не думай. Расслабься.