— Прояви настойчивость, — советует Тимур. — Если у неё случилось что-то серьёзное, она захочет об этом поговорить. А ближе тебя у неё до сих пор никого нет. Не считая родителей, конечно.
— Думаешь?
— Уверен. Ты сможешь найти нужные слова.
Я обнимаю его за шею, крепко целую, после чего обещаю позвонить, как только всё наладится, и захожу в общежитие. Здороваюсь с вахтёршей, поднимаюсь на нужный этаж. Около двери застываю, переминаюсь с ноги на ногу, а потом робко стучусь. Соседка моментально впускает меня, бросает многозначительный взгляд на Владу, сидящую в наушниках на кровати, и шепчет:
— Я оставлю вас вдвоём.
Когда она уходит, в комнате воцаряется тишина. Влада давно уже сняла наушники и пронзает меня недовольным взглядом. Мне хочется сбежать. Но я борюсь с трусливыми желаниями, снимаю обувь и шагаю к подруге. Сажусь на свою старую кровать, руки на коленях складываю.
— Ты зачем пришла? — грубо спрашивает Влада.
— У тебя была паническая атака? — отвечаю вопросом на вопрос.
— Не твоё дело! — хмурится она. — Ты больше не моя подруга.
— Я всегда ею буду. Даже если ты думаешь иначе. Что у тебя случилось?
— Ты правда веришь, что после случившегося я душу тебе открою? — она показательно крутит пальцем у виска, затем кивает в сторону двери. — Уходи.
— Нет, — упрямо задираю подбородок, взгляд не отвожу, хотя от раздражения, кипящего в глазах Влады, внутри всё стынет.
— У меня всё прекрасно, Аня, ясно? Лучше всех! Просто замечательно! А вчера соседки перенервничали и скорую вызвали, когда это было совершенно не нужно.
— Паническая атака — вещь серьёзная.
— Да ерунда это всё, — отмахивается Влада.
Лицо у неё бледное, измождённое, под глазами залегли тёмные круги, губы искусаны. Влада обычно следит за собой, но сейчас она не накрашена, а на ногтях потрескался лак. Она давно не была на маникюре, это совсем не в её стиле. Что, чёрт побери, случилось с моей лучшей подругой?
— Меня не обманешь, — тихо замечаю я.
— Ты что, мысли чужие научилась читать? — усмехается Влада. Она подходит к холодильнику и вынимает бутылку минеральной воды. Делает несколько глотков.
Я места себе не нахожу. Рассматриваю беспорядок на письменном столе, грязную посуду, и на душе становится ещё тягостнее.
— Прости меня, — шепчу. — Я предала тебя, и этого уже ничто не изменит. Но больше я никогда не буду умалчивать о важных вещах, никогда не замкнусь в себе и не обману твоё доверие.
— Ни единому слову не верю, — качает головой Влада. — Предавший один раз предаст снова.
— Ты ошибаешься. За этот месяц я поняла, что потеряла частицу себя, и эту пустоту ничем не заполнить. Ты — моя лучшая подруга, я очень по тебе скучаю и ни за что на свете не предам тебя, если ты дашь мне шанс… Теперь я знаю, что дружбу невозможно ничем заменить, даже отношениями.
Влада складывает руки на груди, её губы дрожат, словно она еле сдерживается. Подрываюсь с места и иду к ней. Действую интуитивно, на голых эмоциях. Если оттолкнёт — буду бороться дальше. Не хочу жить без лучшей подруги! Не хочу и не могу!
Я обнимаю её, она пытается меня оттолкнуть.
— Прости, я поступила по-скотски. Мне очень-очень жаль, — продолжаю повторять я.
26
Не сразу понимаю, что Влада больше не дёргается, не отпихивает меня. Обнимает в ответ. Всхлипывает с надрывом. Я второй раз в жизни вижу, как она плачет. Сердце на части разрывается, я очень хочу ей помочь. У самой слёзы на глазах, эмоции захлёстывают. Слишком много сказано, и пока ничего не забыто. Прошлое никуда не исчезло и вычеркнуть его будет не так-то просто.
— Мама недавно была на обследовании. У неё подозрение на рак, — ошарашивает меня Влада. — Биопсию сделали несколько дней назад, результат должен прийти в понедельник. Я так боюсь за неё…
Я не помню, что говорю. Кажется, пытаюсь успокоить, заверяю, что паниковать ещё рано и нужно дождаться результата анализов. Врачи иногда ошибаются, не специально, просто они не боги и могут что-то перепутать. Влада успокаивается через несколько минут, я нехотя размыкаю объятия.
Она не прогоняет меня, наоборот, садится на кровать и продолжает рассказывать. О том, как сильно переживает её отец, а мама продумывает варианты лечения и ищет информацию в интернете, хотя пока ещё не пришли результаты биопсии.
О вчерашней панической атаке Влада тоже упоминает. Она так сильно разнервничалась, да к тому же и не спала нормально, что организм дал сбой. Дыхание перехватило, сердце, казалось, вырвется из груди, а в голову лезли ужасные мысли, от которых хотелось выть волком. Соседки заметили её состояние, испугались, вызвали скорую. Врач объяснил, что с ней происходит, дал успокоительное. Владе стало легче, но только физически.
— До понедельника ещё так долго! Я с ума схожу, Ань, — делится она своими волнениями.
— Может, дома, с родителями, тебе будет легче? — предполагаю я.
— Нет. Мама не хочет, чтобы я пропускала учёбу. Как будто мне есть дело до каких-то идиотских занятий! — всплескивает руками Влада. — Отец её поддержал, и мне пришлось вернуться в общагу. Наверное, это к лучшему. Родители не знают о моей панической атаке, не хочу их волновать.
— Всё будет хорошо, — повторяю я бессмысленную фразу. Обе знаем, что это лишь дань вежливости, банальщина, которую принято говорить в подобных ситуациях, но почему-то от этих трёх слов на душе становится чуточку легче.
— А ты как? — внезапно спрашивает Влада. Ловит мой удивлённый взгляд, объясняет: — Я устала постоянно думать о маме, о результатах биопсии, о возможном раке. Хочу отвлечься. Признавайся, как у тебя дела?
— Да нормально, — смутившись, бормочу я. Вряд ли она хочет слушать о моих отношениях с Тимуром, поэтому я рассказываю о новых соседках, о наших ссорах и недопониманиях. Влада слушает, иногда головой удивлённо качает, словно не верит в существование таких нерях и эгоисток. Но они есть!
— Трындец.
— Именно, — киваю. — Но я уже привыкла. Поначалу было сложно, конечно, но комендантша меня предупреждала, что с соседками будет непросто.
— Отвратительно, — возмущается Влада. — Представляю, как тебе неприятно наблюдать за их пьянками.
— Да на это наплевать. Вот слышать, как они сексом занимаются на соседней кровати, это тяжёлое испытание. Я хотела оглохнуть на какое-то время, даже беруши не помогали. Только наушники. И привет — недосып.
— Тебе нужно переселиться в другую комнату. Это не дело.
— Всё давным-давно занято, — пожимаю плечами. — Я привыкла.
Влада окидывает меня изучающим взглядом, поджимает губы.
— А Тимур как? — наконец спрашивает она.
— Нормально, — отвечаю, потупив взгляд. Мне стыдно и неловко перед лучшей подругой.
— Слушай, я знаю, что вы встречаетесь, — вздохнув, произносит Влада.
— Да, — киваю. — Но рассказывать нечего. Мы встречаемся, у нас всё хорошо.
— Ясно. Наверное, и правда не стоит о нём говорить…
Испугавшись, что Влада попросит меня уйти, я быстро перевожу тему, об университете вспоминаю. Мы обсуждаем приближающуюся сессию, но в разговоре нашем больше нет искры. Словно огонь потушили, остались только тлеющие угольки.
В конце концов я понимаю, что нужно уходить. Дать нам обеим время переварить случившееся.
— Я завтра в кино собиралась. Не хочешь со мной? — спрашиваю, застывая у порога.
Влада сомневается. Вижу это по её нахмуренным бровям и напряжённому взгляду. Наверное, я тороплю события.
— Хорошо, — наконец говорит она. — Что за фильм?