Мои кости были сломаны, костяшки пальцев сто раз кровоточили, но невозможность прикоснуться к Мие — самая жестокая пытка.
— Что это значит? — спрашиваю я, указывая на ее татуировку.
— Сотерия. В греческой мифологии она была богиней безопасности и защиты от бед.
Странный выбор, но наверняка за ним стоит какая-то история.
— У тебя есть еще?
— У нас есть татуировки сестер. — Айша отстраняется от Тоби, вскакивает на ноги и закатывает блузку, показывая мне маленький одуванчик под линией лифчика. — У Мии она на том же месте.
— Думаю, это не лишено смысла.
— Он символизирует радость и молодость, — признается Мия.
— А что еще у тебя есть?
Она поворачивается ко мне спиной.
— Прямо под линией роста волос.
чЯ наблюдаю, как мурашки появляются на коже, когда мои пальцы касаются ее кожи. Моя грудь напрягается. Желание поцеловать нежное место под ее ухом настигает меня, как змея в высокой траве. Я держу это желание на поводке, касаясь маленькой музыкальной ноты на шее Мии. Значение этой ноты не нуждается в объяснении.
Я позволяю ее волосам свободно упасть, прежде чем она задирает ткань выше. Мой пульс учащается с каждым дюймом ее обнаженной кожи. Она пытается меня убить.
На глаза попадается еще одна татуировка. Одно слово: сила, закрученное вокруг бледного шрама. Возможно, я бы заметил ее только сейчас, когда увидел ее почти голой, если бы не был так ошеломлен.
— Это все, — говорит она, опуская платье обратно. — Пока что.
— Верно, мы повеселились. Теперь мы уходим, — щебечет Айша, чмокая Тоби в макушку. — Я переоденусь, — добавляет она, а затем говорит сквозь стиснутые зубы. — Ты хочешь пойти с нами, Мия?
— Эм… нет, спасибо.
— Может быть, мы могли бы остаться? — спрашивает Тоби, осторожно, чтобы не расстроить Айшу. — У Мии было паршивое свидание. Давай еще поиграем. Монополия?
Айша хмурится, в ее глазах на секунду вспыхивает убийственный блеск, прежде чем она понимает, что Тоби наблюдает за ней.
— О, конечно. — На ее губах появляется болезненная улыбка, но она изо всех сил старается не показаться стервой, которой наплевать на сестру. — Да, почему бы и нет. Монополия звучит очень весело.
— Я в порядке, — говорит Мия, приходя на помощь Айше. — Иди и веселись.
— Только если ты уверена! — поет Айша, уже наполовину выйдя в коридор.
Она возвращается через мгновение, все еще застегивая молнию на крошечном черном платье. Пыхтя и хрипя, она поворачивается спиной к Тоби, призывая его разобраться с застрявшей молнией.
Если бы Мия была моей и решила выйти на улицу в таком наряде, она была бы соучастницей гребаного убийства. Я бы никогда не запретил ей носить все, что она захочет, но набросился бы с кулаками на любого, кто посмел бы выглядеть длиннее, чем нужно.
Вскоре подъезжает такси, и Айша чуть не ломает ногу, бросаясь к двери вместе с другими девушками.
— Я все уберу, когда вернусь, сестренка.
Через две минуты все уже выходят за дверь, а я небрежно прогуливаюсь по кухне, чтобы поставить свой стакан в раковину.
Я не хочу уходить. Только не без Мии.
— Веселитесь! — кричит она, хватая со стола горсть рюмок.
— Могу я извиниться за прошлые выходные, чтобы меня не прерывали? — спрашиваю я, когда она присоединяется ко мне на кухне.
— Не нужно. Я не злилась, просто обиделась, но ты был прав…
— Нет, не был. Я позволил собственному опыту затуманить мои суждения. Не меняй своего отношения к парням вроде Джастина, если это поможет тебе быть в безопасности. — Я поворачиваю ее к себе, зацепляя указательным пальцем под подбородком, и наклоняю ее голову назад. — Мне очень жаль.
— Я знаю. Все в порядке.
— Не все в порядке, Мия. Не спускай меня с крючка так легко. Мне не нравится видеть тебя грустной, и я ненавижу, что заставил тебя плакать, — настаиваю я, позволяя своей бдительности ослабнуть, когда опускаю взгляд на ее губы.
Никогда еще мне так сильно не хотелось поцеловать девушку.
Когда она так близко, я забываю о чувствах, которые испытывает к ней Коди. Я должен поговорить с ним, потому что это… это неправильно на всех уровнях. Я как маятник вокруг нее.
Я хочу ее, но не могу желать.
Я хочу ее, но не могу получить.
Я хочу ее, но ей не нужно мое безумие.
Из того, что я узнал, Мия хочет, чтобы ее мужчина заботился о ней, но я уверен, что она не хотела бы той нездоровой чрезмерной опеки, которую я подхватил три года назад.
Ревность.
Ярость.
Она не хотела бы, чтобы я следил за ней, чтобы убедиться, что она в безопасности; решал, с кем она может дружить, чтобы не тратить время на людей, которые оказывают дурное влияние, или тех, кому нельзя доверять. Как бы мне ни хотелось держать эту часть своего характера в узде, я знаю, что именно из-за нее Кайя изменила мне с Джаредом.