Я в восторге, и это не имеет никакого отношения к прыжкам с парашютом. Я совершил свою долю прыжков, но теперь, когда со мной Мия, это будет нечто другое.
— Мне страшно, — говорит она, когда первый самолет приземляется. — Мое сердце так быстро бьется.
Я беру ее подбородок между большим и указательным пальцами, откидывая ее голову назад.
— Не думай о будущем. Все, что тебе нужно сделать, — это поверить мне, что я доставлю тебя обратно в целости и сохранности. Я делал это много раз. Я тебя держу.
Инструктор бежит в кабину, машет нам рукой.
— Красный, — говорю я, сжимая руку Мии. — Это твое безопасное слово. Если ты не скажешь «красный», мы пойдем вниз по быстрому пути. Мне все равно, если ты ударишь меня, если тебя стошнит или ты заплачешь. Мне все равно, если ты будешь кричать или умолять. Я отшлепаю тебя по красивой попке, если ты будешь кусаться, но я не буду слушать, пока ты не скажешь красный, поняла?
— Продолжай говорить, хорошо? Что угодно, только говори.
Я останавливаюсь, ловлю ее за челюсть и поворачиваю ее голову в мою сторону.
— Что я тебе только что сказал?
— Что ты меня отшлепаешь, — произносит она, щеки розовеют.
— Когда ты так краснеешь, это просто невозможно не сделать. Какое у тебя безопасное слово?
— Эм… — она оглядывается по сторонам, прикусывая губу. — Красный.
— Хорошая девочка. Используй его, если понадобится.
Через полминуты мы уже в самолете. Я усаживаю Мию между ног для взлета, обнимаю ее еще до того, как инструктор пристегивает маленькую симпатичную блондинку к ремням.
Ничто и никогда не чувствовалось так естественно, как держать ее рядом.
— Поговори, — умоляет она, шевеля пальцами, словно набирает длинное эссе. — Пожалуйста, просто говори.
И я говорю.
Я говорю все время.
Я говорю ей, что рассчитываю на то, что она сыграет для меня одну песню на балу, и что я хочу танцевать. Я говорю ей, что знаю ее отца и что он прислал мне VIP-билеты на Гран-при Остина в сентябре. Мия обязательно примет участие, и я обещаю отвезти ее туда, так как она боится летать. Я бы, черт возьми, понес ее на спине, лишь бы провести с ней время.
Ее пульс учащается вместе с самолетом и достигает предела, когда мы начинаем подниматься. Я переплетаю наши пальцы, обхватывая ее миниатюрную фигурку.
— Когда я прыгнул в первый раз, мне было двадцать четыре. Ничто не сравнится с первым прыжком, так что наслаждайтесь видами.
— Шестьдесят секунд! — кричит пилот.
— Я боюсь, — причитает Мия, сжимая мои пальцы так сильно, что перекрывает кровообращение. — Я передумала. Я хочу вернуться! Пожалуйста, я больше не хочу этого делать! Мне плохо. О Боже! Желтый! Оранжевый! Пожалуйста, я сделаю все, что ты хочешь, только…
— Слово «красный», и ты отлично справляешься. Не думай. — Я тащу нас вверх, держась за ручку. — Закрой глаза, Мия. Вдохни ради меня.
Я не вижу, выполнила ли она первую инструкцию, но она определенно дышит.
У нее чертова гипервентиляция.
— Пожалуйста, мы не должны этого делать! Это так далеко внизу. Что, если парашют не раскроется? Что, если мы разобьемся? Что, если… — она захлебывается словами.
Моя рука обхватывает ее середину.
— Мы не разобьемся. Парашют раскроется, и тебе это понравится. Я обещаю.
— Тридцать секунд! — инструктор открывает дверь, и Мия начинает дрожать так сильно, что я думаю, не плачет ли она.
Но красного цвета нет.
— Ты такая хорошая девочка, — говорю я ей на ухо, оставляя там поцелуй. — Дыши. Не думай. Со мной ты в безопасности.
— Пятнадцать секунд!
— О, нет, нет, нет, нет! — Мия качает головой, оставляя ногтями сердитые полулунные следы на моей руке. — Нет, пожалуйста! Я не хочу этого делать! Отпусти меня!
— Красный, детка. Скажи «красный», и мы остановимся.
Но вместо безопасного слова она повторяет «нет», как будто это механизм преодоления.
Инструктор подает мне сигнал рукой, как будто знает, что лучше не кричать «прыгай», иначе Мия взбесится. Не то чтобы она уже не сходила с ума… Мне это чертовски нравится в ней. Она не притворяется, не скрывает своих чувств. Она борется со страхом.
Я беру ее за обе руки, переплетая наши пальцы, и делаю шаг к краю самолета — ничего, кроме открытого пространства, насколько хватает глаз.
— Нет, пожалуйста, пожалуйста, я не могу этого сделать, я не могу…
Я целую ее в макушку и развожу руки в стороны, наклоняя нас вперед. В следующую секунду мы вылетаем из самолета, и Мия кричит.