– Твою ж мать, Роберт! Срочно вызываем помощь! – закричал один из приятелей, который стоял неподалёку и видел всё это.
Я не помню, что было дальше, но, когда подоспела помощь, в помещении были только я и Роберт. Я его сопровождала в госпиталь, там я достала из сумочки его телефон (я даже не помню, как он оказался у меня в сумочке), нашла номер отца и набрала ему, рассказав о случившемся.
Отец Роберта приехал к рассвету. Синяки под глазами, помятая одежда и щетина говорили о том, что он был в дороге. Откуда он приехал или прилетел я не знала. Неужели из России?
Это был тот же Роберт, только солидный, пропитанный мужской энергетикой, с очаровательным вкраплением зрелости. В глазах не было сладостного ребячества. Жесткость и властность – вот что читалось в его глазах моим воспалённым сонным сознанием:
– Как он? – спросил он меня, будто знал меня уже много лет. Ни приветствия, ни учтивого знакомства. Откуда он знал, что это именно я звонила ему?
– В порядке. Откачали, – сказала я, задыхаясь от страха, что вселяла в себя эта фигура.
– То, что ты вовремя помогла ему, спасает тебя. Я замажу эту историю. Но больше я не хочу видеть рядом с ним ни тебя, ни кого-то из вашей компании. Ты же явно была не одна с ним, – процедил он сквозь зубы.
– Н-нет, – сказала я запинаясь, всё сильнее сжимаясь.
– Расскажи подробно, что произошло.
– Я не помню. Я испугалась.
– Меньше дряни надо употреблять.
– Я вообще-то не принимала! – возмутилась я наконец. Но голос протеста был так слаб, что был похож на писк. Его это развеселило. По крайне мере я заметила, как дрогнул уголок рта.
– Ладно – ладно, он говорил, что его сестрёнка не особо любит это дело, так что, может быть, ты не врёшь.
– Он говорил обо мне?
– Ну ты же Оксана?
– Да. Ещё он меня Рокси-фокси зовёт.
– Ну да, я видел тебя на фотографиях. Поменьше бы посещала таких как мой сын. С него брать нечего, – я молчала, однако лицо, видимо, выдавал откровенный шок. – Ну я же вижу, что ты не так просто с ним общаешься. В жизни ты даже симпатичнее.
Я думал, что ты очередная пустая охотница легкой жизни. Но нет, не совсем пустая. Первую помощь знаешь как оказать. Сына спасла. Я благодарен, но всё же зол. Прошу тебя, уезжай к себе и не приезжай. Я сейчас вызову такси. Об инциденте забудь, я всё улажу. Но больше никаких встреч.
Я молча уехала к себе в номер. Однако спустя неделю в мой номер пришёл букет с запиской. Я узнала почерк Роберта. Он просил меня встретиться в этот же день вечером в нашем излюбленном месте, где мы часто обедали:
«Сестрёнка, приходи сегодня в наше любимое местечко в 18.00. Меня отпустили на пару часов. Неважно, при встрече всё расскажу. Отец разрешил».
Прочитав записку, я подумала, а почему он просто не мог передать письмо? Зачем цветы? Такой жест на него не похож от слова «совсем». Это ещё больше раззадорило моё любопытство. Может отец Роберта с помощью него передаст какую-нибудь сумму за молчание? Вполне возможно. А цветы, чтобы наладить разговор на дружеский тон? Логично.
Но я не угадала.
Когда я пришла в назначенное время, за столиком меня ожидал похудевший, но улыбающийся Роберт. Однако его улыбку выдавало какое-то волнение. Рядом с ним сидел его отец. При виде меня отец встал и учтиво поцеловал мою руку:
– Мы тогда не совсем хорошо познакомились. Виноват, не был в настроении. Сейчас уже успокоился и понял, что немного погорячился со своими выводами. Оксана, меня зовут Михаил. Я отец Роберта. Он много говорил о вас.
– Приятно познакомиться…вновь, – я была озадачена таким внезапным поворотом. Для чего я ему нужна?
Глава 6
У Михаила и Роберта были весьма странные отношения – отнюдь не такие, как приняты между отцом и сыном. Скорее они были коллегами, партнерами в плане удовольствий. Роберт был всегда в кругу молодости, красоты и живого веселья, в то время как Михаил не мог себе позволить этого в силу своего статуса, потому сын иногда преподносил своему отцу «подарки» в виде своих приближённых, которым мог доверять.
Вся эта ситуация в клинике была наиграна – Михаил никогда не был суров ни к сыну, ни к его друзьям, особенно девушкам. Конечно, ему явно не понравилось случившееся с Робертом, однако его тон я всё же неправильно поняла.
Михаил вынужденно женился второй раз, чтобы поддерживать статус примерного семьянина, однако от всех, кроме Роберта, он скрывал своё истинное «я» – он очень любил молодых и красивых женщин. Роберт ему стал помогать в утолении своих желаний с пятнадцати лет, ведя вседозволенный образ жизни.
Мальчик ни во что не ставил мачеху, однако Михаил иногда требовал следить за своим языком и вести себя иногда более-менее прилично при ней, дабы не давать повода для подозрений. Чтобы себя никак не связывать более крепкими узами со своей новоиспеченной женой, он втайне сделал себе вазэктомию, ибо ребёнок обременил бы свободолюбивого Михаила к нежелательным обязанностям. О мачехе я вскользь узнала от Роберта на третий год нашего общения – она была тенью, которая жила сама по себе и, казалось, не волновалась ни о чём на свете.