Как в любом шоу, уверенная в себе тучная женщина притягивает к себе внимание, забавная – вдвойне. На короткий период в 1930-х актриса Мэй Уэст вызвала настоящий бум своими формами и считалась одной из самых горячих звезд Голливуда; в 1990-х Розанна Барр с весом 320 фунтов [86] покорила телеэкраны; сейчас мятежные выступления Маккарти делают ее одной из самых успешных актрис в шоу-бизнесе. Отношение к ним колеблется от притяжения до отстраненности: сейчас публика восхищается их уверенностью в себе, нежеланием стыдиться несоответствия общепринятым стандартам, признает их право быть в центре внимания. Но стоит толстой женщине перейти некую грань – сексуальную или физическую – и подчеркнуть свое отличие от других, и она заставляет зрителей отступить. Вместо того чтобы идентифицировать себя с персонажем, зритель противопоставляет себя ему.
Иными словами, можно спокойно смотреть на непокорную полную женщину, пока она на экране. Это объясняет, почему карьеры Уэст и Барр оказались в конце концов разрушены «реальной жизнью»: Уэст увлекалась азартными играми и часто появлялась в компании чернокожих мужчин; Барр закрутила шумный роман с Томом Арнольдом и спровоцировала грандиозный скандал на глазах у миллионов человек. Такое поведение не позволяло трактовать их непокорность просто как образ на экране. Вместо этого за Уэст и Барр закрепился имидж скандальных личностей в целом. Их популярность приобрела иной характер: мне не должны нравиться такие, как они, потому что это нарушает общепринятые представления о женственности; их поведение что в прессе, что в разговорах определялось как чрезмерное.
Маккарти счастливо избежала такой участи и создала звездный образ, в котором вызывающая непокорность сочеталась с респектабельностью среднего класса. Начинается история, как водится, с детства: ее отец вырос на южной стороне Чикаго в большой ирландской семье и, как рассказывает Маккарти, мечтал вырастить своих детей в месте, более спокойном и безопасном. Он перебрался на ферму в Плейнфилде, штат Иллинойс, где жило всего 264 человека, и Маккарти с ее старшей сестрой могли благополучно развиваться. Она была чирлидером, пока не разочаровалась в команде, и тогда она, по ее собственному выражению, «отпустила тормоза»: побывала готом, панком, аутсайдером. «Я стала ездить в Чикаго, – рассказывает она в интервью лондонскому The Times. – Оттуда пошли и длинный черный плащ, и иссиня-черные волосы, и Сьюзи Сью, и банши, и Роберт Смит»[87].
Определенно, эта стадия стала «первой ролью» Маккарти. «Вид у меня был пугающий, как у психопатки, – объясняет она. – Мы расхаживали по клубам, и каждый старался перещеголять другого по депрессухе. Я выпендривалась так, что дальше некуда, но стоило увидеть какого-нибудь симпатичного знакомого, как я сразу такая: «Ой, какие у тебя туфли классные!»[88] Она болталась по клубам, танцевала, лазала по стропилам, красила волосы в синий цвет, делала макияж, как в театре кабуки, и носила плащ с капюшоном. Хотя, уверяет Маккарти Rolling Stone, «я была той еще нескладехой, и вообще гораздо большей паинькой, чем казалась»[89]. Примерять на себя различные образы свойственно большинству подростков, но этот случай ярко характеризует истинную Маккарти: обращаясь в гота, она в любой миг могла сбросить маску.
Миновав «готическую» фазу, Маккарти год училась в колледже, мечтая о карьере в мире моды, и с этой целью переехала в Нью-Йорк. Но друг посоветовал ей выступать в стендапе. В отличие от других комиков она не отпускала злых шуточек о себе или других, а рассказывала странные, бессвязные истории, которые коллегам были не по душе. Ей шел третий десяток, она участвовала во многих небродвейских постановках, занималась в актерской студии, а размер у нее был между четвертым и шестым [90]. И все же ей заявили: «С таким весом вы работы не получите»[91].
Затем Маккарти перебралась в Лос-Анджелес, где стала выступать с импровизаторской группой The Groundlings, начала ходить на прослушивания – и набрала двадцать пять фунтов [92]. «Я мало ходила и ела что попало, – рассказывала она Rolling Stone. – Но я никогда не рвалась стать красоткой на главные роли, которая оттарабанивает заученные семнадцать строчек. Такое меня никогда не привлекало. Но надо пройти через все. Будь я выше и стройнее, может, и прослушиваний было бы больше. Хотя в глубине души меня к таким ролям никогда не тянуло»[93]. Здесь Маккарти показывает, как велика роль худобы в Голливуде: даже если худым достаются не самые интересные, даром тебе не нужные роли, ты все равно мечтаешь о такой фигуре, при которой поступают такие предложения.
87
Erik Hedegaard, «Riot Girl»,