– Завтра всё проверю.
Он выключил свет и уже совсем скоро лёг рядом с Олей, забравшись под общее одеяло и позволив себе расслабиться после долгого дня. Через пару минут сон завладел им.
Их окно являлось такой же копией многих других десятков окон, как и их дом – повторным чертежом всех остальных в этом дворе. Звёзды, показавшиеся Владу такими безумно яркими, равнодушно смотрели на простирающийся внизу мир, полный одинаковых и одновременно разных людей. Им было наплевать на чувства, что влюблённые пары испытывали, глядя на их завораживающее сияние. Наплевать на войны, топящие мир в полной крови чаше, и на катаклизмы, рушащие планету, так ненавидящую поселившихся на ней людей, но всё же терпящую их.
Покров ночи нависал над городом, пока свет в окнах потухал один за другим. Мимо одного из них, показывающего спящего бородатого мужчину и женщину со светлыми распущенными волосами, пролетал светлячок, подмигивающий миру своим жёлтым сиянием. Он приземлился у окна, и его маленькие глазки ещё долго изучали эту спящую пару. Лишь когда рассвет начал легонько касаться неба, он взмахнул крыльями и взлетел вверх, растворяя свой свет в сиянии звёзд.
Глава 4
Пересекая океан
– Мы почти дошли до твоего дома, – сказал Егор, указав на возвышающееся над ними прямоугольное здание, почти ничем не отличающееся от двух других, за исключением одной красивой детали.
В половину торца здания был написан рисунок, уже успевший разозлить всю администрацию района, но так понравившийся Егору. На верхней половине здания был изображён тёмный силуэт человека без лица, одетого в будто развевающееся на ветру такое же чёрное пальто. Силуэт тянулся к двум сторонам – светлой и тёмной. Сияющая бледно-голубым светом сторона отрастающими веточками будто бы манила к себе, подзывала и приглашала. И силуэт уже было протянул к ней руку, но щупальца тёмной стороны, полные такой же бездонной тьмы, как и сама сторона, крепкой хваткой обвили другую руку силуэта, создавая впечатление, будто они тянут его на себя, приглашая в бездну. Так, силуэт без лица стремился к свету, пока его держала тьма и даже не думала отпускать.
На светлой стороне чёрными буквами было выписано слово «СВОБОДА». На тёмной же – «СИСТЕМА
– Его ещё не поймали?
– Кого? – Брови Вики выстроились домиком, и Егор непринуждённо улыбнулся.
– Да того, кто нарисовал это. – Он замолчал, продолжая разглядывать тянувшегося к свету, но сдерживаемого тьмой человека.
Егора восхищали подобранные художником цвета. Глубина чёрного приковывала к себе взгляд, создавая иллюзию бездны, дна которой ещё никто не видел. Бледно-голубой свет был готов пролиться на прохожих со стен дома, освещая своими мягкими лучами ночные улицы, отражаясь бликами в простирающихся внизу лужах. И невидимый ветер, колыхающий тёмное пальто человека, вырисовывался в воображении ясно и чётко, заставляя чувствовать призрак его дуновения даже в самые жаркие дни. Талант художника был неоспорим, и дерзость его рисунка неприкрыто кричала проходящим людям, чтобы те подняли свои головы, открыли глаза и наконец увидели, что же держит их крепкой хваткой тёмных щупалец, запрещая окунуться в море бледно-голубого сияния. Рисунок требовал, чтобы люди осознали, что имеют собственное сознание и не обязаны подчиняться системе, если она топит их в чаше, полной сомнений и страхов; если она начинает губить внутреннее «Я», что с каждым годом становится всё труднее и труднее сохранить; если все мечты, что проносились в голове бессонными ночами, разбиваются об острые скалы, воздвигнутые владыкой Системой. Рисунок призывал действовать, обрубать, вырывать щупальца, выбрасывая их из своей жизни, и принимать объятия света.
Вся администрация района считала это вандализмом, Егор же считал это искусством. Искусством тем, что так недостаёт нашему современному миру, большинство в котором способно оценить красоту картины лишь по её рыночной цене.
Его мысли перебил донёсшийся издалека голос Вики:
– Нет. Его или её ещё не поймали. Наверное, всё-таки её. Что-то мне это подсказывает, хотя искусство же не знает гендера, так ведь?
– Так.
– Похоже, этот художник довольно прыткий, раз смог разукрасить половину стены и никому не попасться на глаза. Думаю, он использовал трос или что-то вроде этого.
– Гениально, Ватсон! Должно быть, объект нашего внимания ещё использовал и краску с кистью. Мои напрягшиеся извилины подсказывают мне, что кто-то явно собирался разозлить наших дядюшек в пиджачках, сидящих в администрации.
– А мне что-то подсказывает, что кое-кто сейчас получит по жопе, потому что Шерлок Холмс говорил: «Элементарно, Ватсон», – а не твоё «Гениально!».