И теперь, когда правая его рука была окрашена кровью её мужа, Егор стоял перед ней, и до них доносилось лишь слабое хрипение обмякшего на столе тела.
Он посмотрел поверх плеча ударившей его женщины и встретился взглядом с парой зелёных глаз – широко раскрытых, испуганных и… сочащихся той же ненавистью. Ненавистью к нему.
И глаза эти говорили: «УХОДИ! ПРОВАЛИВАЙ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ! ТЫ ИЗБИЛ МОЕГО ОТЦА!
– ОТОЙДИ! – Мать Вики оттолкнула его и на удивление довольно сильно. Егор ударился о стену, но не заметил этого. Взгляд его был прикован к внезапно постаревшей женщине, что с ропотом подбежала к хрипящему телу и начала осматривать его, плача и целуя.
Егор же стоял ошарашенный. И это та женщина, чьи стоны он слышал на лестничной площадке? Та женщина, чьё лицо чуть ли не превратилось в кровавое месиво, если бы не вступилась её дочка? Та женщина, что до дрожи боялась своего мужа и с соплями, смешанными с текущей кровью, стонала в углу?! Эта самая женщина сейчас рыдала над избитым мужем и пыталась помочь ему встать, забыв про кровавую маску на своём лице. Егор, на чьей шее и лице остались маленькие алые капельки, с разукрашенной в красный рукой, стоял, всё ещё чувствуя жар на коже от полученной пощёчины.
Но он поступил правильно. Так следовало поступить. Не мог же он оставаться в подъезде после того, как услышал выстрел? После того, как слёзы Вики скатывались по его шее, и руки её вцепились в его толстовку, не желая отпускать. Её плач и дрожащий голос заставили его заступиться, поступить правильно и защитить её и маму. И совесть его должна быть чиста.
Ведь так?
– Уйди.
Голос этот принадлежал Вике, и сердце Егора слегка колыхнулось, когда он уловил в этом голосе нотки искренней ненависти, готовой сорваться на него вместе с её жгучими слезами. Он посмотрел ей в глаза, и волосы на его загривке встали дыбом. ТАКОГО взгляда… такого взгляда он никогда ещё не видел. Это был взгляд мужчины, что смотрит на убийцу своей дочери в суде, окружённый готовыми его удержать охранниками. Это был взгляд девушки, перезаряжающей пистолет, приготовленный для сбившего насмерть её отца-инвалида депутата, которому удалось выйти сухим из глубокого моря закона. Егор был более чем уверен, что если бы пощёчину ему дала Вика, то она просто вышибла бы мозги.
– ПРОВАЛИВАЙ, ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ?!
Егор развернулся и, решив молча уйти, направился к дверному проёму.
Но остановился.
Он огляделся и увидел в окне маленького светлячка, сидящего на подоконнике с внешней стороны дома. Его маленькие глазки пристально вглядывались в Егора. Сияние небольшого солнышка то гасло, то вновь загоралось, что, как полагал Егор, не было присуще светлячкам. Он будто ему подмигивал. Тёмные глазки насекомого смотрели в широко раскрытые голубые глаза человека, пока сердце каждого из них билось в своём ритме.
Светлячок расправил крылья и улетел, подмигнув своим переменным сиянием.
Егор развернулся и начал уходить. Остановился он лишь на секунду, когда случайно пнул выброшенный им пистолет, и вскоре вышел из квартиры. Захлопнул за собой дверь и уже через минуту почувствовал дуновение ветерка в мокрых кроссовках и носках.
Он ударил железную дверь, оставив на ней вмятину своего кулака, и двинулся домой, произнеся лишь одно слово:
– Койот…
Глава 6
Огоньки
Он не заметил лужу и снова прошёл через неё. Вода залилась в его кроссовки, вонзив в стопы иглы холода, но Егор их совсем не почувствовал. Пожар, нёсший сейчас пламя в его душе, был самым сильным в истории человечества. Самым сильным катаклизмом, подвергающим сознание невероятным испытаниям. Монстр внутри скрёб стены клетки и завывал, просясь наружу, и вой этот не давал Егору покоя. Он напоминал о той его тёмной сущности, что билась в экстазе при размазывании крови на чужом лице. Вой напоминал ему о дьяволе, в которого он сегодня превратился. Напоминал о рёве льва, рвущемся из мощной груди. О его собственном рёве.
Егора пугал этот монстр. Но ужас его исходил из понимания того, что чудовищем этим является он сам. И боялся того, что однажды не сможет удержать его под контролем.
Мимо него пролетел светлячок.
Егор остановился и стал следить за летящим жёлтым фонариком. Это не мог быть тот же светлячок, что наблюдал за ним по ту сторону окна, но почему-то Егор знал – знал, чёрт возьми, – что это именно он, и словно в подтверждение его мыслей жёлтое сияние погасло и вновь зажглось. Засветившись ещё ярче, оно взмыло в небо.
Егор провожал его взглядом, пока не заметил два крошечных огонька, появившихся из-за угла дома и присоединившихся к уже летающему в небе светлячку, образовав три ярких звезды. Они сияли подобно трём солнцам, и вскоре три превратилось в квартет, а после стремящиеся друг к другу светлячки начали появляться отовсюду и застилали собой небо. Своим сиянием они затмили сияние звёзд. Они всё слетались и слетались, пока все прохожие, не веря своим глазам, стояли, уставившись на небо и следя за ним. Егор слышал вздохи удивления вокруг себя, и вызваны они были огромной гирляндой из жёлтых в ночи огней, повисшей над их головами. Светлячки зависли в воздухе и оглядывали смотрящих на них людей. Тысячи пар глаз изучали каждого человека, и с одной из них Егор встретился взглядом. Он не видел устремлённых на него глаз – лишь маленькую жёлтую точку, – но он чувствовал, что маленькие глазки насекомого смотрят в его глаза.