— Роберт, что будет, когда все будет готово? — спрашиваю я, протягивая руку.
Я хочу вернуть свой десерт. Это своего рода причудливый минимаффин, который подают теплым с растопленным шоколадом внутри. Я люблю это лакомство. К нему подают ванильное мороженое, тонны сахарной пудры и слишком мало шоколадного соуса в качестве украшения, листочек мяты на краю тарелки, готово. Когда понимаю, что делает Роберт, я улыбаюсь. Он берет свой шоколадный торт и осторожно кладет его на мою тарелку, забирая у меня мороженое, которое мне не нравится. Он знает, как я люблю всякую шоколадную выпечку и как сильно ненавижу мороженое. Роберт тоже любит этот шоколадный торт, я это знаю, но отказывает себе в лакомстве ради меня. Крошечный жест, который я нахожу невероятно милым.
— Спасибо, — говорю я, когда он протягивает мне мою тарелку с двумя шоколадными пирожными. — Я ценю это.
— Пожалуйста, — говорит он, и его глаза внезапно становятся неожиданно серьезными. — Я знаю, чего ты хочешь, и всегда стараюсь хорошо о тебе заботиться, Аллегра.
— Я знаю, — тихо отвечаю я, кладя в рот кусочек тортика.
Небеса, это потрясающе! Это невероятно вкусно! Можно стать зависимым от него. Я накалываю кусочек тортика на вилку и протягиваю его через стол Роберту, который так чудесно улыбается, когда понимает, что я даю ему кусок, которым хочу его накормить.
Проглотив, он закрывает глаза и откидывается назад. «Он выглядит так, будто испытал оргазм», — думаю я, улыбаясь.
— Ух ты! Это сенсационно хорошо. Отличная консистенция. Теперь будем приходить сюда чаще, но будем заказывать только десерт. Пять порций на каждого, тебе без мороженого, — усмехается он, снова открыв глаза.
— Наверное, тактика такая, — отвечаю я, — сделать десерт таким хорошим, чтобы гости всегда съедали три перемены блюд. Потому что никто не осмелится заказывать только десерт.
— Эти демоны чертовски умны. И мы попались на это, и теперь мы на крючке.
Роберт глубоко вздыхает и наблюдает за персоналом, снующим по залу.
— Но я знаю, как дать отпор, — продолжает он, съедая ложку ванильного мороженого.
— И как?
— Мы сведем их с ума номером Гарри и Салли.
— Я должна сымитировать оргазм?
— Нет, не этот номер. Ты заказываешь десерт так, как заказала бы его Салли. Мы их всех запутаем.
— Я бы хотела десерт из шоколадного торта. Пожалуйста, подогрейте торт, если возможно. И хочу мороженое не сверху, я хочу его на дополнительной тарелке, и хочу клубничное вместо ванильного. Если нет, то не мороженое, а взбитые сливки, но только свежие. Если взбитые сливки из банки, то вообще ничего, только торт, но, пожалуйста, держите его теплым, а не горячим. Что-то в этом роде, Роберт?
— Идеально. Я люблю тебя, Салли.
— Я тебя тоже. Разве сейчас Гарри и Салли не дают где-то в ретроспективе?
— Нет. Мне жаль. Мы должны посмотреть французский романтический фильм. Не думаю, что в их деревне в Арденнах есть закусочная, где можно заказать что-то подобное. Но я позволю себя удивить.
Роберт улыбается мне, и я беру его за руку.
— Еще шоколадного тортика?
— С удовольствием. Я возьму все, что ты мне дашь, что бы это ни было. Пока это исходит от тебя…
Роберт действительно может по-другому. Совсем по-другому. Вопрос только в том, мучает ли это его, не приходится ли слишком притворяться. Дело не в том, что он ведет себя по-другому как Дом — он просто отказывается от этого подспудного доминирования. Как бы ни было хорошо чувствовать себя свободной, я так скучаю по несвободе. Свобода, которую чувствую сейчас, — это иллюзия, дворец, который прекрасен. Неделю. А потом понимаешь, что не можешь покинуть его, увидеть в окно бескрайные просторы, леса, озера и море. Дворец начинает сжиматься, и остается лишь маленькая заброшенная хижина без окон и дверей. Я не хочу этого. Ни в коем случае. Я должна выйти до того, как дверь исчезнет. Зона с каждым днем становится все привлекательнее, я это чувствую — и рада этому.
Позже, в кинотеатре, он держит меня за руку и следит за сюжетом фильма внимательно, молча. Роберт воздерживается от колких замечаний, от насмешек, позволяет насладиться этой жемчужиной кинематографического искусства. Фильм насыщен цветом и образами, и я в восторге. «История любви в сливово-лиловых тонах», — думаю я, пока пара на экране бродит по роще сливовых деревьев, усыпанных фруктами.