Слава богу, думала Кристина, что у нее есть сестра, которая поддерживает ее, что бы ни случилось. Когда они бок о бок трудились — возделывали сад, выбивали пуховые перины на заднем дворе, развешивали сушиться колбаски на ручки от метел, положенные на открытые створки ставень, — отрадно было знать, что кто-то понимает, почему ее глаза иногда без видимой причины переполняются слезами. Кристина сознательно не говорила об Исааке из опасения, что случайно выдаст их тайну, а Мария, к счастью, не лезла с расспросами.
И все же Мария очень хорошо понимала ранимость сестры. Не раз, увидев, что Кристина вот-вот расплачется, когда остальные члены семьи весело беседовали, она сжимала ее руки под столом. Пока Кристине было достаточно, что сестра знает одно: она всей душой любит Исаака и безмерно скучает по нему. Чтобы заглушить чувство вины из-за того, что она держит Марию в неведении, Кристина утешала себя: однажды, даст бог, уже скоро, она расскажет ей все без утайки.
На первой неделе лета фюрер стал хвастаться тем, что потребовал вернуть Данциг[30] в состав Германии, хотя Франция и Британия выразили решимость защищать интересы Польши. В то же самое время Польша и Россия якобы привели войска в боевую готовность, и Кристина слышала, как в мясной лавке и в булочной люди шептались о том, что война не за горами. Несмотря на тревожные новости, все ее знакомые надеялись, что удастся сохранить мир. По мере того как международное положение усугублялось, стали появляться слухи о нормировании продуктов. Кристина с ужасом вспоминала истории про голодавших во время предыдущей войны детей и женщин, рассказанные дедушкой.
Первого сентября Гитлер объявил, что Польша обстреляла германскую территорию и германские войска нанесли ответный удар. Будто бы нападение на Польшу предпринято как контрмера. В тот же день ввели в действие комендантский час для всех немецких евреев — восемь часов вечера.
Кристина чувствовала, что вокруг ее шеи затягивается удавка.
Несколько ночей она ворочалась в постели до рассвета, беспокоясь, что Исаак из-за новых ограничений положит конец их встречам, и стараясь не думать о войне. Но воображение упорно рисовало, как пули и снаряды обрушиваются на город, хотя девушка и пыталась убедить себя, что такое не может произойти в столь маленьком, незначительном населенном пункте. Хуже всего было то, что она не узнает о намерениях Исаака еще три недели и четыре дня, потому что в последний раз они виделись только два дня назад, в ночь перед тем, как Франция и Британия объявили Германии войну.
В следующие три долгие недели, прошедшие до встречи с Исааком, по радио сообщили, что Королевские военно-воздушные силы Великобритании сбросили бомбы на немецкие города Куксхафен и Вильгельмсхафен, а германская армия продвигается к Варшаве. В газетах появились списки первых погибших в боях, а также был опубликован указ, грозящий смертной казнью любому, кто поставит под угрозу оборонную мощь Германии.
Когда наконец Кристина и Исаак встретились в овощном погребе, она попыталась припомнить все новости, поскольку эсэсовцы отобрали у Бауэрманов радио. В соответствии с перечнем новых правил и ограничений, который ежедневно печатали в газетах, евреям не разрешалось покупать мыло для бритья, табак, рыбу, пирожные, а теперь им еще и запрещалось иметь радиоприемник.
— Пришли восемь человек, и они перевернули весь дом, — рассказывал Исаак. — Они грубо обращались с отцом и несколько раз ударили меня по уху, а потом забрали все, что хотели, — свечи, мыло, мясо, масло, хлеб, книги, чемоданы, мамины драгоценности и меха, игрушки моей сестры. На следующий день заявились с грузовиком и вывезли картины, лучшую мебель, фарфор, серебро, даже менору. Нас заставили выносить все это и грузить в кузов, а потом принудили отца подписать документ, где говорилось, что он добровольно передал эти вещи немецкому Красному Кресту.
— Как же так? — воскликнула Кристина. — Как можно похищать чужое имущество среди бела дня?
— А кто их остановит?
Девушка пожала плечами и в недоумении покачала головой; в глазах ее закипали слезы.
— Не знаю.
— Нам посоветовали отравиться газом или повеситься.
— Ach Gott[31].— Кристина взяла его руку. — Какие мерзавцы! У вас осталось что-нибудь?
— Отец припрятал немного денег под половицами позади унитаза в туалете верхнего этажа. Их не нашли.
— Вам что-нибудь нужно? Я могу принести все, что потребуется.
30
Данциг (ныне Гданьск) — бывший прусский город, по Версальскому договору 1918 г. получивший статус вольного города. По тому же договору к Польше отошли территории, отделявшие Восточную Пруссию от Германии, — так называемый Польский (Данцигский) коридор, находившийся в непосредственном соседстве с территорией Данцига.