Лавиния аккуратно вывела каждую букву, так то ошибиться было невозможно:
Томазина в возрасте десяти лет. Моя старшая дочь.
5
– Старшая… – прошептала Томазина.
Она была неприятно поражена, однако уже нельзя было сделать вид, что она не видела этого слова.
Чуть позже она стала смотреть на него с удовольствием. Оно значило, что у нее есть семья. Сестра. И не просто сестра, а родная сестра! Лавиния Стрэнджейс произвела на свет еще одну дочь. И если Томазина – старшая, значит, она должна быть младшей.
Она… Кто?
Томазина зажала рот тыльной стороной ладони. Вот ужас-то. Как ее найти? Лавиния Стрэнджейс жила в Кэтшолме без мужа, следовательно, любая девочка младше Томазины могла быть ее незаконнорожденной сестрой.
Рождение такого ребенка всегда окружено строжайшей тайной. Наверное, девочку отдали кому-нибудь, и требование Лавинии помочь ей теперь уже невыполнимо…
Томазина все еще размышляла над своим открытием, когда в дверь постучали. Она было решила не откликаться, но вспомнила, что дверь не заперта.
– Сейчас! – отозвалась она, поспешно пряча свои находки и материнскую книгу в потайной ящик.
Вербурга Клейтон ждать не пожелала. Едва Томазина поднялась, чтобы открыть дверь, как она вошла в комнату. Прижав палец к губам, она посмотрела в окно на фасад господского дома, закрыла ставни и зажгла свечу.
Комнату заполнило тихое бормотание вперемежку со старческим шарканьем. Она потирала руки и заглядывала во все углы с любопытством, граничившим с наглостью.
Томазина не знала, что ей делать со старухой, и чувствовала себя неважно наедине с ней. Вербурга была подругой Лавинии. Из всех обитателей Кэтшолма, похоже, только она могла знать о судьбе младшей сестры Томазины.
– Рада тебя видеть, Вербурга. Я с самого начала хотела с тобой поговорить без чужих ушей.
– А?
Бормотание стихло. Когда же Томазина заглянула в ее блестящие глаза, она усомнилась в безумии старухи.
– Вербурга, я хочу с тобой поговорить.
– Надо было остаться на поляне.
– Это ты бежала за мной по лесу?!
Вербурга, не отвечая, вновь забормотала на одном ей известном языке. Она осмотрела вещи, которые Томазина достала из сундука.
– Лавиния, ты не можешь нас покинуть.
– Томазина. Я – Томазина.
Изобразив удивление, Вербурга огляделась.
– Это спальня Лавинии Стрэнджейс.
Томазина вздохнула. Зачем Вербурге надо было обряжаться в плащ и бежать за ней в лес? Даже если спросить, ответа она все равно не дождется. Вербурга говорит только то, что хочет.
– Теперь я очень жалею, что убежала, но я тебя тогда не узнала.
Вербурга не обращала на нее внимания.
«Но если бы я не убежала, – подумала Томазина, – я бы не наскочила на Ника в саду. Если бы мы с ним не поцеловались и не поругались, я бы не побежала укладываться и не нашла бы рисунки. И не знала бы, что у меня есть младшая сестра.»
Томазина опять вздохнула. Сегодняшний день заставил ее усомниться в том, что человек – хозяин своей судьбы.
Старуха молча стояла посреди комнаты. Потом подняла правую руку и ткнула в Томазину пальцем.
– Ты не должна уезжать. Ты не зря тут. Что тебе рассказала мать?
Отпрянув от нее, Томазина все же заметила, как хитро сверкнули ее глаза, и сердце у нее забилось сильнее.
– Она послала меня помочь моей сестре.
Вербурга одобрительно кивнула. Неожиданно она превратилась в совершенно разумную женщину, способную разговаривать как все нормальные люди.
– Ты ее знаешь, Вербурга? Как ее зовут? Кто ее отец?
Морщинистое лицо Вербурги преисполнилось важности, когда она уселась на сундук и, старая, как здешние горы, вновь принялась молча осматривать комнату. Томазина чуть не закричала от отчаяния.
– Моя родная сестра, Вербурга, я хочу ей помочь!
Старуха улыбнулась в ответ. Это была улыбка сумасшедшей. Никакой хитрости уже и в помине не было. Наконец она пробормотала два слова:
– Сестра-монахиня.[6]
– Нет. Моя сестра. Родная сестра!
– Сестра-монахиня, – повторила Вербурга. И расхохоталась, словно услышала добрую шутку. – Женских монастырей в Англии больше нет. – И опять она забормотала что-то несусветное о монашенках, священниках и Бог знает о чем еще. – Но есть те, кто блюдет старые обычаи. Ты это знаешь, Лавиния.
Томазина опять поправила ее. Неудивительно, что миссис Марджори не доверяет Вербурге. Старуха не совсем в своем уме. Иногда, правда, разум к ней возвращается, но ненадолго. Стоило Томазине прийти к такому выводу, как старуха спросила ее:
– Где ее книга?
– Чья? Мамина?
– Она одна. Мамина?
Томазина хотела было спросить, не она ли побывала у нее в комнате и оставила книгу открытой, но побоялась вернуть ее опять в сумеречное состояние души. У нее есть дела поважнее, чем книга Лавинии: она должна узнать, где ее сестра.
– Лавиния Стрэнджейс была большой искусницей, – сказала Вербурга.
Томазина была уверена, что она все соображает, пока старуха вновь не рассмеялась каркающим смехом.
– Пожалуйста, Вербурга, скажи, что сталось с моей сестрой!
– Никто лучше Лавинии не может готовить зелья. Большая искусница. Большая искусница, а?
Старуха постучала ногами по сундуку и вопросительно сверкнула глазами на Томазину.
– Да, матушка была большой искусницей, – ответила она.
Признание вышло горьким. Лавиния знала, как утишить боль в ногах, но чего ей это стоило? Она все время должна была увеличивать дозы. Ей требовалось все больше ее зелий, и Томазина не сомневалась, что в конце концов она сама себя ими убила.
– Где книга Лавинии?
Томазина заглянула в хитрые старые глаза и задумалась. В их разговоре подразумевалось гораздо больше, чем она догадывалась, и книга Лавинии тоже играла тут свою роль. Хорошо, что она успела ее спрятать.
– Она в надежном месте. Я не могу взять ее сейчас.
Вербурга завыла.
– Ты больна?
Вой становился все громче. Томазина поняла, что Вербурга думает, будто книга потеряна, – значит, это не она читала ее. Томазина не знала, что подумать, но она искренне сожалела, что расстроила беднягу.
– Я ее принесу.
Вой стих. Вербурга с сомнением уставилась на Томазину.
– Я тебе ее потом покажу, если ты ответишь на мои вопросы.
Вербурга ждала. Тщательно подбирая слова, Томазина сказала:
– У мамы был любовник после смерти батюшки. Я знаю, что она родила незаконную дочь, мою единоутробную сестру.
– Стыдно рожать ублюдков.
– Вот-вот! Матушка, верно, спрятала ребенка. Она ведь была умницей. И у нее были друзья. Она куда-то отослала девочку, да? Вербурга, моя сестра в деревне? Ее считают дочкой йомена?
Вербурга все еще сидела на сундуке, выбивая дробь на передней стенке.
– Лавиния умница. Ни один мужчина с ней не сравнится.
– Пожалуйста, Вербурга, помоги мне! Я зря сюда приехала? А куда тогда?
– Томазина, ты не должна уезжать.
– Значит, она здесь?
– Нам нужна книга.
– Хочешь получить ее в награду за ответы? Или ты меня не понимаешь?
Вербурга расплылась в улыбке, предоставляя Томазине выбирать тот ответ, который ей больше по вкусу.
– Я не уеду, Вербурга. Кто-то в Кэтшолме или в Гордиче должен был помочь Лавинии. Если девочка не умерла, она наверняка тут или в одном из других поместий Блэкбернов. – Томазина не сводила глаз с Вербурги, не понимая, в своем она уме или нет. – Джон Блэкберн – отец ребенка?
Вербурга снова что-то забормотала, не обращая внимания на вопрос Томазины.