Вооруженный оптикой взгляд выявил два довольно больших прогулочных катера без опознавательных знаков метрах в двадцати от берега. Они стояли на якоре и это ясно давало понять, что подобные игрушки вполне могут принадлежать местным кланам, которые прямо сейчас могут здесь что-нибудь фармить.
Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Главное, чтобы они мой инстанс не заняли. Я перешел в Незримый мир, сделал несколько шагов в глубину пещеры и почувствовал, как воздух стал вязким.
«Проклятый монастырь»
Когда-то…
Смахнул ознакомительную надпись в сторону и подтвердил вход. Рюкзак и карабин пришлось взять с собой, поскольку не хотелось их оставлять без присмотра. Чужие вещи, все-таки.
Мир обрел знакомые бордовые краски. Ничего с моего прошлого посещения здесь не изменилось, а потому я уверенным шагом направился к фонтану, на ходу призывая Тузика.
Вы поражены хаосом, найдите способ очиститься.
Да в курсе, в курсе.
Сегодня мне повезло, и уже на третьей попытке я получил статы не хуже вчерашних. Крыс в воде провозился чуть дольше, но в итоге и ему улыбнулась удача. Отозвал его, и попутно искупал краба, решив лишний раз не бегать туда обратно. Вещи нашего мира оставил у ворот, чтобы не мешались.
— Ну держитесь, лысые ублюдки!
Не буду еще раз останавливаться на прохождении. В локациях все осталось по прежнему, а инстанс в точности копировал себя вчерашнего. Даже косорылые монахи нисколько не изменились и ходили с теми же самыми уродствами, что и накануне. Уже имея некоторый опыт, я довольно уверенно справился с промежуточными боссами, и добрался до библиотеки. Дроп особыми вкусностями не порадовал, разве что с шестирукого вместо штанов упала головная повязка с повышенным сопротивлением огню, и все с тем же ограничением на монаха. Ожидать, что с него выпадут рыцарские латы, или кожа не приходилось — создатели Незримого мира, определенно, ратовали за реализм.
Я ненадолго остановился у входа в опочивальню библиотекаря, и еще раз все тщательно обдумал. Надеюсь сегодня получится, и мне удастся утереть нос Лешему, всей его конспиративной братве, а заодно и тайским кланам.
Поехали!
Вошел внутрь, остановился напротив служителя и вопросительно на него взглянул. Дед меня, как ни странно, смог удивить. Кажется, он был единственным персонажем в подземелье, который не напоминал искусно выполненную проходную декорацию и обладал осознанным интеллектом. Я даже начал подозревать, что у него есть душа, пусть и хаоситская.
— А, это снова ты, Ворон… — небрежно бросил он. — Думаешь, что уже готов?
— Да.
Старичок хмыкнул носом и поднялся на ноги, заняв удобную позицию для извлечения моего сердца.
— Назови ближайшую к Солнцу планету.
Ого, куда его понесло! Можно подумать, он пять тысяч лет назад об этом что-то знал. Конечно же, мне был известен правильный ответ — Меркурий, но пришлось озвучить заранее заготовленную фразу:
— Сковородка тошнит.
Я попытался сделать так, чтобы максимально исключить из своего ответа любую логику, дав абсолютно дебильный ответ. Мои глаза тревожно застыли на его правой ладони в ожидании того, что она сейчас окажется внутри моей груди, но этого не произошло. Дед довольно покивал головой и… задал следующий вопрос:
— Как принято называть семь нот?
Аллилуйя! У меня получилось продвинуться дальше Лешего и его людей!
Это было уже сложнее, поскольку я не придумывал второй ответ заранее. Однако я попытался найти максимальную несвязную абракадабру и произнес рандомную чушь:
— Бутылка смотрит кратко закат стебельков обезьянка.
Седьмое слово я добавлять не стал, поскольку это начинало пахнуть логикой. Семь нот — семь слов, оставим шесть, так будет спокойнее.
Дед приветливо улыбнулся:
— Молодец! Долго искал правильное решение?
— За вечер справился. — обрадовался я.
— Ты провалил испытание Хаоса! Умри! — лицо старика исказила яростная гримаса, и уже через секунду я с тоской созерцал свое пульсирующее сердце в его руке.
Вот же олень северный! Ну какое, к черту, «за вечер»? Воспрял духом, идиот! Испытание ведь еще не было официально закончено, а я с дуру выплюнул максимально логичный ответ на его вопрос.
Но делать нечего… Воскрес, у входа злой, как собака, и, громко матерясь, покинул негостеприимный монастырь.