Вид его крови, и то, что я её вызвал, высвобождает что-то во мне.
Его крики становятся громче:
— Пожалуйста, пожалуйста, отпусти меня, я ничего не сделал.
Он жалок.
— Кричи сколько хочешь, приятель, здесь тебя никто не услышит. И даже если бы они услышали, то не спасли бы тебя.
Он борется с веревками на руках. Держа его голову неподвижно, я наношу еще один удар по ребрам, затем по лицу. Отпустив его, он падает назад вместе со стулом.
— Пошел ты, развяжи меня и дерись как настоящий мужчина, — теперь он пытается быть храбрым, ублюдок, наверное, думает, что я не буду драться с ним, если он не связан. Подумай еще раз, урод. Нагнувшись, я снимаю повязку с глаз и киваю Дину, давая ему сигнал ослабить веревку.
— Что… что… что ты делаешь? — шипит он, когда Дин приближается, щелкая ножом между пальцами.
— Исполняю твоё желание, мудак. Я разрываю эти веревки, чтобы ты мог сражаться с боссом как настоящий мужчина.
Дин смеется и бьёт его ногой в живот, а затем наклоняется и перерезает узлы. Придурок отползает назад на своей заднице, пока не врезается в стену.
— Вставай! — приказываю я.
— Н… н… нет, пожалуйста. Вы не должны этого делать, просто отпустите меня. Я никому ничего не скажу, — он яростно качает головой туда-сюда.
— Я думал, ты хочешь драться со мной как настоящий мужчина? А теперь поднимайся на хрен с пола! — я подхожу к нему, но он всё ещё не хочет драться. Я бью его по ребрам, и он ложится в позу эмбриона, плача, как долбаный трус, которым он и является.
Я набрасываюсь на него, нанося удары по лицу и туловищу, прежде чем повернуться к Дину, который наблюдает за происходящим с огромной ухмылкой на лице. Садистский ублюдок.
— Получил тот напиток, который я попросил Джеймса прислать сюда? — спрашиваю я.
— Ага, — говорит он, подходя к столу, и берет напиток.
— Хорошо, убедись, что он выпьет всё, прежде чем ты вышвырнешь его задницу в переулок, — я выхожу, слыша, как этот засранец кричит и умоляет.
Мне не нужно оставаться до конца, у меня в офисе есть ангел, о котором нужно позаботиться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Алисса
Моя голова ощущается так, будто сто маленьких человечков с большими молотками стучат по моему мозгу. Колотят. Стучат. Колотят. Стучат. Я медленно пытаюсь открыть глаза и посмотреть на мир.
— Светло, — бормочу я, не обращаясь ни к кому, кроме себя.
Моя фея-ангел, должно быть, сегодня подслушивает, потому что я слышу шуршание ткани, и в комнате становится темнее. Намного лучше, я снова пытаюсь открыть глаза, медленно возвращаясь к реальности.
Почему моя кровать такая чертовски жесткая? Подождите. Я открываю глаза. И вижу его. Понимаю, что я точно не в своей спальне. Потому что, одно я знаю точно. Бог, сидящий в кресле напротив меня, не пошел бы за такой девушкой, как я, в мою спальню, да и вообще в любую другую комнату со мной.
— Доброе утро, солнышко, — о боже, он разговаривает. Его голос, как хриплый гул, который проникает прямо в мою душу. Он смотрит прямо на меня с ухмылкой на лице, приподняв одну бровь, как будто чего-то ждет.
— А… эм… — я спотыкаюсь на своих словах.
— Обычно ответом было бы «доброе утро». Я бы даже согласился на
«утренний красавчик», «утренний секси», выбирай сама, я не привередлив. Придирчив? Возможно. Наглый? Определенно.
— Доброе утро? — моё приветствие больше похоже на вопрос, — где я? Я тебя знаю? О боже, мы ведь не знакомы, правда?
Я пугаюсь, заглядывая под пиджак, который лежит поверх моего платья, моего платья, которое, слава богу, всё ещё на месте. Я мысленно провожу внутреннюю оценку своего тела, голова точно болит, живот саднит. Но в других частях, важных частях, ничего. Уверена, если бы мы что-то сделали, то я бы почувствовала, верно?
Глядя на него, я не понимаю, как могла не ухватиться за возможность раздеть его. На нем выцветшие джинсы, черная рубашка с V-образным вырезом, обтягивающая его грудь с широкими плечами, и черные ботинки. Он только что пришел с фотосессии? Из-за коротких рукавов рубашки видны его бицепсы.
Он не отвратительно огромный, как бодибилдер. Как раз нужное количество мышц, достаточное, чтобы понять, что он заботится о себе и проводит время в спортзале. Рубашка слегка заправлена в джинсы, которые висят низко на бедрах.
Его волосы влажные, как будто он только что вышел из душа, ммм, как бы я хотела увидеть его в душе, вода стекающая по его телу. Я вырываюсь из своих мыслей, когда слышу его смех. Глубокий и грубый, словно его голос не привык к понятию смеха.