Элен припомнила историю Ореста. Он был вынужден расправиться с собственной матерью, чтобы отомстить за отца, Агамемнона. Тот убил его сестру. Какая чудовищная несправедливость! Вроде ситуации, созданной Фуриями. Никто не может выиграть, а в итоге все погибают.
— Домами мы называем четыре разные линии Сционов, — вмешалась Кассандра, видя, как нахмурилась Элен. — Они царствовали в Древней Греции.
— То есть вы утверждаете, что мы — греки? — спросила девушка, стараясь выбросить из головы беднягу Ореста.
Кастор улыбнулся:
— Мы больше не смотрим на себя ни как на греков, ни как на троянцев. Мы просто представители родов, ведущих происхождение от четырех разных богов. А кто кем был, уже не имеет значения. Война закончилась, — тихо добавил он. — Однако Фурии стали нашим проклятием.
— Они заставляют членов разных Домов уничтожать друг друга, чтобы заплатить кровавый долг наших предков. Это порочный круг. Кровь за кровь…
— Понятно. Орест был вынужден убить свою мать, потому что она убила его отца, который прикончил их дочь, — одним духом выпалила Элен. — Но я прочла пьесу… там относительно счастливый конец. Аполлон уговорил Фурий простить Ореста!
— Финал — чистая выдумка, — покачал головой Кастор. — Фурии никогда не прощают и не забывают.
— Значит, наши семьи одержимы местью еще со времен Троянской войны? — спросила Элен. — Тогда мало кто остался в живых.
— Верно. Дом, к которому принадлежит наша семья, зовется Домом города Фивы. Считалось, что кроме нас никого больше не осталось… конечно, пока Фурии не привели нас к тебе, — подтвердил Кастор.
— А я откуда?
— Для этого нам следует выяснить, кем была твоя мать, — заявила Кассандра.
— Ее имя — Бет Смит, — сообщила Элен, надеясь, что Лукас ошибался. А если его отец что-нибудь припомнит?
Но Кастор помрачнел:
— Она явно использовала псевдоним, чтобы защитить тебя и отца. Ты определенно выглядишь похожей на кого-то, знакомого мне… но Сционы не всегда передают детям физическое сходство, как смертные, — медленно произнес он. — Например, в Лукасе нет ничего от меня. Внешне он даже не похож на типичного сына Аполлона, как мой брат и я. Мы, Сционы, люди лишь наполовину. Внешний облик связан с тем историческим персонажем, по образцу которого богини Судьбы решили выстроить нашу жизнь. Конкретные родители могут вообще не иметь к этому отношения.
— А как насчет меня? — поинтересовалась Элен.
— Мы не хотим спешить с выводами. У тебя остались фотографии или видео твоей матери? — с легким волнением спросил Кастор. Они будто уже приближались к решению важнейшей загадки, тревожившей их.
— Нет. Ни одного фото, — уныло ответила девушка.
Кассандра резко вздохнула.
— Наверное, она решила таким образом оградить тебя от опасности. Она оборвала все связи с тобой и постаралась, чтобы ты жила на маленьком острове, чтобы враждебные Дома тебя не обнаружили.
— Не очень-то это помогло, — фыркнула Элен.
— Однако поддерживало тебя довольно долго… Фурии, конечно же, не допустили, чтобы так было всегда, — вымолвил Делос-старший.
Элен сняла с шеи цепочку с сердечком и протянула ее Кастору и Кассандре.
— Вот что она мне оставила. Маленькое украшение. Оно что-нибудь значит? — напряженно спросила она.
В глубине души она надеялась, что ожерелье было очень важным. Может, однажды оно даст ответы на вопросы Элен? И грезя наяву, девушка воображала, что талисман приведет ее к матери. Собеседники внимательно рассмотрели сердечко, но ничего особенного в нем не обнаружили.
— Очень симпатичное, — мягко произнесла Кассандра.
— И мне нравится. Но оно от Тиффани, таких существует, наверное, тысячи. Больше от матери у меня ничего нет, — сообщила Элен, и тут ее словно прорвало. Слова полились сами собой: — Мой папа говорит, что она уже задолго до моего рождения задумала сбежать от нас. Когда он наконец понял, что она не вернется, то выяснил, что и все ее фотографии исчезли. Даже те, которые он делал тайком от нее, и она вообще не могла подозревать об их существовании!
Элен внезапно встала и начала бесцельно расхаживать по кабинету. Она отошла в дальний угол комнаты. Девушка принялась рассматривать книги, собранные семейством Делос, антикварную мебель, которая, скорее всего, передавалась из поколения в поколение… Фамильное наследие… Элен была этого лишена, и она чувствовала себя потерянной. Она даже не представляет, кем была ее мать… Но и в неведении таилась надежда.
— Ваша семья очень крепка. Вы неразлучны. Но моя мама совершила решительный поступок, верно? Она сбежала. — Элен мучительно искала точные слова и осмелилась задать вопрос: — А почему вы уверены, что Дом Фив — единственный выживший?