За дальним столом уже пели.
Кротов сидел у входа. Время от времени в ресторанчик заглядывали постояльцы, но вид, звук и запах компании в дальнем углу отшибал охоту столоваться. «Ничего, – подумал Кротов, – эти ребята за всю гостиницу отработают – напьют, набьют и наедят».
Из служебной двери появился кореец, уже без поварской шапочки, прошел в дальний угол и наклонился к плечу «белоруса». Багровый от коньяка Валентин Сергеевич слегка толкнул корейца в плечо, мол, всё в порядке, свободен, но тот быстрым движением перехватил запястье «белорусовой» руки, подчеркнуто медленно опустил ее на стол, после чего разжал пальцы, вытянул руки по швам и поклонился.
– Только без рук, без рук! – закричали за столом, визгливо задвигали стульями.
– Что ему надо, обезьяне? – спросил Липицкий.
Валентин Сергеевич брезгливо массировал запястье.
– Грозился охрану вызвать, если не прекратим.
Липицкий без слов сунул руку под мышку и выхватил оттуда пистолет. Наставив ствол корейцу в лоб, медленно передернул затвор левой вытянутой рукой и зажал рукоятку горстями, по-армейски.
– Ты все понял, дед?
– Ради бога, Липа, убери пушку! – взмолился Валентин Сергеевич и ладонью отвел ствол в сторону. Кореец стоял распрямившись, отведя плечи назад, глядя в окно поверх головы Липицкого.
«Пора сматываться», – решил Кротов, положил на стол две стодолларовые бумажки и быстро вышел в коридор. Пока двигался к лифту, чувствовал позади растущую плохую тишину. Он спустился в лифте на четвертый этаж, вошел в свой номер, включил телевизор и упал на кровать.
Он почти задремал, когда около двух пришел Валентин Сергеевич, полупьяный и злой, стал ругать оголтелую юганскую братву из какого-то УПТК, заворовавшуюся до беспредела. Кротову стало тоскливо и противно, и он придумал себе надобность пойти по магазинам за подарками семье и стал быстро одеваться, но «белорус» пришел в восторг от подарочной идеи и тоже полез в ботинки (пить и есть ходили в тапочках, по-домашнему).
Когда вышли из гостиничных дверей, Кротов глянул на часы – начало третьего, все магазины «на перерыве», не подумал, но Валентин Сергеевич сказал: «Ерунда», на площади Гагарина есть очень приличный «толчок», и они пошли налево, к площади, где Гагарин стоял на высоком столбе, слегка разведя от бедер руки, как будто прыгать с вышки в воду собирался.
Четверть площади пестрела разноцветными палатками торговцев, пахло жареным мясом, и Кротов согласился от скуки, но когда выпил водки и заел шашлыком, как-то отпустило, расслабило, и он уже вполне осмысленно поддержал «белорусское» предложение немедленно повторить.
Валентин Сергеевич пошел к ларьку и встал в короткую очередь. Кротов закурил и отодвинул недоеденный шашлык. Женский голос спросил из-за плеча:
– Простите, мужчина, вы доедать будете?
Кротов обернулся. Худая женщина в платке, без возраста, опухшее лицо, старое пальто-реглан в мелкую елочку, серая морщинистая кожа в голом вырезе воротника, глаза без стыда и без просьбы. Он вынул бумажник и дал женщине полтинник.
– Поешьте горячего, – сказал Кротов, пряча бумажник во внутренний карман.
– Вы приезжий? – спросила женщина.
– А что так? – удивился Кротов.
– Московские не подают. Спасибо, мужчина. Дай вам Бог здоровья.
Женщина поклонилась слегка и стала в очередь за Валентином Сергеевичем. Потянуло дождем, столики у ларька были без навесов, и когда «белорус» принес новую водку, Кротов проглотил ее махом, жевнул шашлыка и отошел в сторону, под козырек торговой палатки, прячась не столько от дождя, сколько от женщины в пальто-реглане, осторожно шедшей к их столику с полной тарелкой чего-то густого; это было уже слишком.
Прошарахавшись с час между торговых рядов и ничего не купив, Кротов тем не менее пришел в благостное духорасположение. Продолжавшийся дождь совсем не мешал, и «белорус» оказался приятным попутчиком, знающим толк в товарах и ценах. Завершая большой рыночный круг, они снова выпили водки у знакомого ларька и побрели к гостинице.
Было начало четвертого. Кротов предложил прогуляться подальше, до магазина «Охотник», но Валентин Сергеевич отказался: промок и хочет спать. Кротов отправился к «Охотнику» в одиночестве, передав «белорусу» ключи от номера и попросив не запирать дверь изнутри, ежели тот действительно вознамерится спать.
В охотничьем магазине он перевертел в руках с дюжину великолепных карабинов, один красивее другого, не чета конфискованному старью «СКС», хотя и понимал, что это игрушки, а «СКС» был оружием. Продавец подавал «стволы» вежливо, но с прохладцей: сознавал, что Кротов ничего брать не будет – так, развлекается.
От нечего делать и ради приличия Кротов купил охотничий жилет наподобие десантного, с камуфляжной раскраской и кучей карманов, сунул сверток под мышку и вернулся в гостиницу около четырех с мыслью подремать вполглаза до Юриного обещанного приезда. Дома, в деловой тюменской круговерти, поспать днем, после обеда, было несбыточной роскошною мечтой.
«Сейчас проверю, как у соседа с храпом», – шутействовал Кротов, когда осторожно открыл дверь гостиничного номера и увидел направленный ему в живот автоматный ствол.
То есть вначале, конечно, он увидел незнакомого высокого парня в спортивном костюме «адидас» с косыми лампасами на штанинах. Парень стоял в углу номера, заслоняя собой мерцавший экран телевизора, и смотрел в лицо Кротову. В руках он держал короткий десантный автомат с пластиковым рожком – плохой магазин, ненадежный, патрон идет наперекос, дурак, о чем я думаю! – и нацелился Кротову в пояс.
Парень глянул куда-то в глубь комнаты и утвердительно кивнул головой. Чужой мужской голос произнес:
– Пусть заходит.
– Какого черта? – сказал Кротов, прикрыл за собой дверь и вошел в комнату.
Валентин Сергеевич сидел на кровати, отвалившись спиной на подушку и раскинув ноги в трико и белых носках. Во всю левую щеку «белоруса» расплывалось багровое пятно. «Ну уж нет», – подумал Кротов и сказал:
– Что вы себе позволяете?
– Вы здесь живете?
Чужой голос принадлежал пожилому крепкому мужчине с коротким ежиком седых волос. Седой держал в руках паспорт и служебное удостоверение «белоруса».
– Да, я здесь живу. А вы?
– Ваши документы, пожалуйста, – сказал седой. Спортсмен шевельнул автоматным стволом.
Кротов уже догадывался, что это не бандиты, и властно-вежливые манеры седого – не просто игра на публику. Он достал из кармана паспорт и протянул его седому.
– Присядьте.
Кротов остался стоять, скрестив руки на груди.
– Вы были сегодня в корейском буфете, Сергей Витальевич? – спросил седой.
– Да, были. А что?
– Ваша компания вела себя непристойно и угрожала оружием владельцу буфета.
– Это не наша компания, – сказал Кротов. – Мы пришли отдельно и сидели отдельно.
Седой посмотрел на спортсмена, тот молча кивнул головой.
– Но ваш партнер был за общим столом.
– Да, был, его пригласили. Ненадолго.
– Вы знали этих людей?
– Я – нет. Валентин Сергеевич знал одного.
– Фамилия.
– Сейчас, минуточку...
– Лип-пицкий, – прохрипел с кровати «белорус».
– Точно, Липицкий, – подтвердил Кротов.
Седой раскрыл маленькую записную книжку и сверился с записями.
– Правильно. Ещё фамилии вам известны?
– Нет, – твердо сказал Кротов.
– Губайдулин? Скрытченко? Бахарев? Евдокимов? Кандур?
– К-Кандур, – повторил Валентин Сергеевич. – Снабженец из Юганска.
– В каких номерах живут?
– Понятия не имею, – ответил Кротов.
– Т-там визитка, – выговорил «белорус» и указал пальцем в нагрудный карман висевшего на спинке стула пиджака. Седой достал оттуда белый кусочек картона и массивное удостоверение с гербом и золотыми буквами. Раскрыв «корочки», седой хмыкнул и с интересом посмотрел на «белоруса».
– В следующий раз, Валентин Сергеевич, будьте разборчивее в знакомствах. Вы думаете, вашему президенту понравится, если он узнает, как развлекается в Москве его консультант?