– Так, кончайте разброд и шатания, – подал голос Первушин; журналёры травились кофе и анекдотами. – Эй, пишущая братия, чему веселитесь? Не рано ли?
– В чем дело, начальник? – через губу спросил Коллегов, раскинув пальцы веером. – Кого хороним, в натуре?
За столом посмеялись и стихли.
– Начнем с доклада, – сказал Первушин. – Шеф перед отъездом в отпуск его прочитал. Ну, по крайней мере говорит, что прочитал. И спрашивал: где ТЭК, где нефтегазовый комплекс? Это – основа, мы все на это работали. Сказано: развить и усилить, разные фантики и бантики убрать, добавить конкретное – переработка, освоение новых месторождений, Тюменская нефтяная компания...
– А зачем, собственно, так уж сильно развивать эту тему? – пробурчал Дубинин. – Не вижу смысла. На севере, я понимаю, – да. А на юге? Кому здесь какое дело до нефти и газа? Пенсии, зарплата, детские пособия, плата за жилье, дешевый хлеб, борьба с бандитами, благоустройство, тепло и горячая вода – вот чем люди живут...
– Все это правильно, – мягко перебил его ректор Карнаухов, – но основа южного благополучия – север, нефть и газ. Надо объяснить это людям.
– Чего тут объяснять, – навалился на дискуссию медведевский баритон. – Всё: прощай, округа, мы их уже упустили. Надо думать, как выживать самим.
– Что скажешь, Виктор Александрович? – спросил Первушин, снимая очки и щурясь исподлобья. – Ты там был, рассказывай.
– Рассказывать, собственно, нечего, – сказал Слесаренко и говорил потом минут двадцать: про вежливую пассивность или плохо скрываемое сопротивление местных северных властей, равнодушие и усталость простого народа; двойную, если не тройную, игру нефтегазовых «генералов» и бандитско-коммерческой мафии; про северную прессу, именовавшую Тюмень «далекой и жадной империей»...
Тут встрял Коллегов с иллюстрацией: читал в «Новостях Югры», как журналист из Хантов беседовал якобы с народом в тюменском аэропорту, и народ призывал северян не участвовать в выборах областного губернатора – зачем, дескать, не мешайте нам выбрать «своего», у вас уже есть Филипенко с Неёловым.
– А знаете, что салехардский «Красный Север» написал в отчете с инаугурации Неёлова? Сейчас умрете, цитирую: «На сцене стоял губернатор – маленький, как Ленин, и огромный, как Ямал...».
– Маразм, – буркнул Дубинин.
– Ладно, это бантики, – вернул к истоку разговор Первушин. – Всё, что здесь рассказал Виктор Александрович, абсолютная правда. Вполне возможно, что выборов на Севере просто не будет. Тогда мы должны иметь два варианта доклада, два варианта трактовки наших отношений с округами. Только ни в коем случае не нападать на них и не мазать дерьмом: выборы пройдут, нам все равно жить и работать вместе.
– Но у нас должна быть концепция, – выждав паузу, весомо сказал Бондарь. – Это всё тактика, а где концепция? У нас есть концепция?
– Да всё у нас есть, успокойся, – сказал Коллегов.
– Тогда почему меня с ней не ознакомили? Обращаюсь ко всем: вам известна концепция? Разве можно работать без концепции?
– Концепция, фуепция... Ну что ты заладил, Игорь? Дам я тебе... концепцию.
– Всё, закончили. – Первушин хлопнул ладонью по столу. – Едем дальше. Раздел, касающийся Тюмени как областной столицы: культурный, научный, промышленный центр – запасной аэродром для северян-пенсионеров, а не какая-то там погоняловка, где все только сидят и командуют. Понял, Миша? Включай своих спичрайтеров, пусть переписывают... Так, Сарычев, семнадцатого – День молодежи... Где появиться, с кем встретиться, что говорить. Молодежь на выборы почти не ходит, это провал, но это и резерв; если Окрошенков перехватит инициативу – голову тебе отверну.
– У меня все нормально, – сказал Сарычев. – Мы не старухи, нам голову подачкой не задуришь.
– Ох смотри! – погрозил ему пальцем Медведев.
– Повод для беспокойства, конечно же, есть, – профессорским голосом произнес Карнаухов. – Но мы работаем в общежитиях и надеемся на успех; можно сказать, уверены в успехе.
– Всё решит село.
Дубинин швырнул эту фразу на стол и пошел вокруг стола с чашкой в руке; головы поворачивались соразмерно его продвижению.
– Тюмень если и даст преимущество Рокецкому, то совсем небольшое. Север даст минус, поэтому стоит подумать о том, как мягко спровоцировать округа вообще не открывать избирательные участки. И бросить все силы на юг, на сельское население, и заставить его поголовно идти на выборы. Если не заманить, то запугать – развалом области.
– Кто у нас за юг отвечает, Горохов?
– Почему только Горохов? – обозначила свое присутствие молчавшая ранее Волкова. – Мы все работаем.
– Агитпробеги, чтение лекций, распространение литературы – всем этим занимается наше движение «Западная Сибирь», я могу отчитаться подробно, – сказал Бондарь.
– Фантики и бантики... – повторил любимую фразу Первушин. – Когда появится ваш выпуск «Российского выбора» по селу?
– Готовим.
– А по Райкову?
– Всё в наборе. Материалов хватает.
– Бедный дядя Гена, – сказал Коллегов. – И зачем он полез? Теперь уделают...
– С двадцатого числа всех доверенных лиц – по районам и в округа, нечего в Тюмени отсиживаться.
– Но, Валерий Петрович, надо их, так сказать, вооружить, – обратился к Первушину ректор. – Статистические данные, программа кандидата, основные вехи биографии.
– Понял, Коллегов? К двадцатому сделаешь, передашь Карнаухову.
– Главы администраций тоже просят пакет документов, – сказала Волкова. – Что полезное сделал губернатор для каждого района...
Первушин поглядел на Волкову поверх очков, в спокойных обычно глазах его запрыгали бесенята.
– Если глава администрации не знает, «что полезное» сделал губернатор для его района, такому «главе» надо голову рубить немедленно, не дожидаясь выборов, Людмила Дмитриевна.
– Я согласна, – с легким вызовом ответила Волкова. – Я даже предлагала конкретные кандидатуры. Но Леонид Юлианович не хочет, такой он человек.
– Зря, – сказал Дубинин. – Это бы хорошо прозвучало.
– Слишком добрый он мужик, – пробасил Медведев. – Он с ними нянчится, а они его кинут на выборах, вот увидите. – Он назвал три фамилии, за столом согласно кивали.
– Теперь седьмое, – скомандовал Первушин. – Марш и митинг «Трудовой Тюмени». Где Кульчихин? Его приглашали? Почему нет? На его заводе – половина черепановского «обкома». Он что, с людьми поговорить не может? Ну пусть шумят, ругают Ельцина, но нельзя же превращать праздник в сплошное торжество товарища Черепанова! Найдите, чем и как противодействовать, подготовьте людей...
– Черепанов заказал в ТВВИКу бронетранспортер. Будет выступать с башни, с кепочкой в руке, а потом – очередь по окнам и на штурм, – сказал Коллегов; все уставились на него в тихом ужасе.
– Вру, конечно, успокойтесь.
– Ну тебя к черту, Коллегов, – сказал Дубинин. – Дошутишься, как Александр Федорович.
– Это кто? – спросил Медведев.
– Это Керенский. Помните такого?
«Весело живут ребята», – подумал Виктор Александрович, наблюдая за всеми и всем как бы со стороны. К его «вопросу» больше не возвращались, можно было бы встать и уйти, и Слесаренко ловил взгляд Первушина, чтобы глазами дать понять и отпроситься; тот заметил, наконец, но показал рукою: не спеши.
Закончили не скоро, но закончили. Кто сразу ушел по делам, кто остался; проветривали комнату и тут же курили снова; поедали бутерброды, Сарычев на правах хозяина – он заведовал общественной приемной – всех приглашал и угощал, потом долго шептался в уголке с Дубининым.
Подошел Первушин, увлек Виктора Александровича за локоть к дверям.
– Что с Верой? Серьезно?
– Говорят, обошлось. К вечеру поеду сам, разузнаю.
– Машину дать?
– Спасибо, вызову свою. Я как-никак еще... – Он заглушил концовку фразы глубокой сигаретной затяжкой.