– Со Степаном разберемся, – сказал Кротов. – А теперь, как говорят в Одессе, слушайте сюда. – Он тронул стакан, но не поднял его со стола. – Я обещал Слесаренко, что он увидится с этим человеком, и он с ним увидится. И никаких ментов – слышите, Юра?
– Вполне отчётливо.
– Даёте слово?
– Что за день сегодня! – сокрушенно произнес бородатый. – И как же далеко ещё до вечера! Кстати, милейший, не сотворите ли вы баньку в порядке ответной любезности?
– До вечера еще дожить надо, – пробормотал Кротов.
– Типун вам на язык, Сережа. – Юрий Дмитриевич допил своё виски и посмотрел на кротовский стакан. – Выпейте и расслабьтесь, уж больно вы на взводе, батенька. Ну, что насчет бани?
– Пошел ты... – сказал Кротов и непонятно чему улыбнулся.
– Скоро все пойдем, – сказал бородатый. – Последний вопрос, если позволите... Неужели вы еще не поняли, Сережа, что после тридцати, а уж тем более после сорока – все откровения в жизни имеют отрицательную полярность?
– Минус на минус – плюс даёт.
– Вы же сами не верите в это... Ладно, пошли к ребятам, а уже потом – по указанному вами популярному русскому адресу. И кумекайте насчет бани, это конкретный заказ...
– Надо Вовку вначале найти, – сказал Кротов.
В кабинете Юрия Дмитриевича их дожидались двое – командир и Геннадий Аркадьевич, адъютант уехал подымать амбалов. Когда Кротов услышал последние новости, прощальный подарок Чернявского, то пожалел о невыпитом виски, до того они были смешные и страшные: оказалось, что его родственник обо всём догадался и забаррикадировался в собственном доме, заявив, что ухлопает каждого, кто к нему сунется.
– Он один в доме? – спросил Юрий Дмитриевич.
– Один, – подтвердил командир. – Семью он куда-то отправил.
– Достойно похвалы...
– Один ствол – не проблема, – сказал Геннадий Аркадьевич.
– Работа для пацанов, – сказал командир. – Шеф, вы нас обижаете.
– Не спешите, брат, – спокойно ответствовал бородатый. – Мы его еще не взяли... Ладно, двинулись. Адрес будет у водителя, подъезжайте туда со Слесаренко, только не слишком спешите.
– Понял, – сказал Кротов.
– И оставьте в сейфе ваш пистолет.
– Никогда.
– Ох уж мне эти большие тюменские мальчики!.. – Юрий Дмитриевич воздел руки к потолку и направился к дверям. Кротов проводил москвичей и вернулся в свой кабинет, где залпом проглотил содержимое стакана и уселся за стол поджидать Слесаренко. Только сейчас он сообразил, что давно уже стемнело и пора бы зажечь свет, но не стал делать этого и сидел в полумраке, пока не появился Слесаренко – большой и запыхавшийся, шел пешком и не сразу отыскал дорогу к особняку на «точке».
– Он здесь? – спросил Слесаренко, озираясь посреди комнаты, словно «он» мог бы прятаться в темном углу.
– Нет, но мы туда поедем. Выпить не хотите?
– Спасибо, не хочу.
– Вы присядьте, Виктор Саныч, время еще есть, – сказал Кротов, протягивая над столом сигареты. – Вас больше следователи не беспокоили?
– А в чём дело? – настороженно спросил Слесаренко и уселся напротив Кротова, как посетитель.
– Да ни в чём. Надо же о чём-то разговаривать.
– Тогда расскажите, откуда вы знаете про этого человека. Как его зовут?
– Степан.
– Редкое имя по-нынешнему. Он кто вообще?
– Мой родственник... Да не смотрите вы так, Виктор Саныч, для меня самого – большой сюрприз. Помните, весной, ну когда бабахнуло в коттедже, я рассказывал: была драка у гаражей, я тогда вроде узнал одного, потом встретились – нет, говорит, это не я, обознался, значит. Я и тогда не поверил, но промолчал, а теперь точно думаю – он это был, Степан, точно он.
– И всё-таки, как вы узнали?
– Долгая история, – сказал Кротов и отвернулся.
– Не сердитесь, Сережа, но получается, что вы тоже каким-то образом связаны с этим... миром?
– Каким-то образом все с этим миром связаны, – сказал Кротов и приказал себе замолчать, потому что ему очень хотелось рассказать про Чернявского, но он уже решил про себя, что не станет этого делать. – Не бойтесь, сам я бандит и убийца не больше вашего, – усмехнулся он и снова приказал себе: остановись. – Вы что, поговорить со Степаном желаете? – Вспомнилась Юрина фраза: похоже, недалек был от истины бородатый.
– Я сам не знаю, зачем мне это надо, – произнес Слесаренко вполголоса. – Но надо, иначе... Мне кажется, я что-то пойму, когда посмотрю на него и поговорю с ним.
– Поймёте про Кулагина?
– Про себя, Сережа, про себя.
– Для этого достаточно подойти к зеркалу.
– Нет, недостаточно. Глаз не видит, не хочет видеть.
И Кротов опять сказал себе: прав был бородатый, черт бы его побрал, инженера, да нет – патологоанатома человеческих душ; вот уж именно: злой гений, так его и перетак.
– В бильярд стукнуться нет желания?
– Что вы тянете, Сережа? – Слесаренко слегка отодвинулся от стола. – Вы не хотите меня взять на эту встречу?
– Да, не хочу. Но я обещал – значит, поедем.
– Тогда поехали. Мне нужно вернуться к семи.
– Удивительный вы человек, Виктор Александрович, – без тени насмешки произнес Кротов. – Идёте на встречу с убийцей и планируете вернуться к семи.
– Перестаньте, – поморщился Слесаренко. – Мы едем или нет?
Было уже совсем темно, когда они выехали на узкую улочку в окрестностях магазина «Маяк», и Кротов увидел юрин «джип» и микроавтобус амбалов, стоящие на грязной обочине без габаритных огней. Кротовский водитель, буксуя и рявкая двигателем, пристроил машину за «джипом», но не вплотную, чтобы не блокировать себе и другим возможность быстрого отъезда.
Кротов и Слесаренко выбрались на дорогу и пошли к «джипу», широко и неловко расставляя ноги на мыльной глине разбитой горбатой дороги. Дверца «джипа» открылась, мелькнула Юрина рука в перчатке. Кротов приблизился первым, опираясь руками о корпус машины, и заглянул внутрь. Юрий Дмитриевич сидел на водительском месте, справа светлел аккуратненькой стрижкой белобрысый нарядный Андрей.
– Как дела? – спросил Кротов, чувствуя спиною приближение Слесаренко.
– Буч Кэссиди и Санданс Кид в одном лице, – криво усмехнулся бородатый. – Андрееву «команду» я отослал, дом фиксируют наши. И ведь не хочет сдаваться, ковбой разнесчастный! Можем штурмануть, но у него гранаты.
– Это правда? – спросил Кротов белобрысого.
– Степан – наш оружейник. У него в подвале весь наш арсенал, кроме носимых стволов.
– Ну, нашли кого!.. – развел руками Кротов.
– Он же металлист, – пояснил белобрысый. –Он же классный рабочий-лекальщик. Этот мужик «пушки» понимает и любит больше баб и водки.
– Он вообще не пьет, – заметил Кротов.
– А я что говорю? – обиженно сказал Андрей. – Ценный был кадр, с ним горя не знали...
– Он в подвале или в комнате?
– Судя по голосу – в комнате, – сказал Юрий Дмитриевич.
– Я пойду поговорю с ним.
– Я тоже, – сказал за кротовской спиной Слесаренко.
– Пистоль оставьте – это приказ, – сказал бородатый.
Кротов вынул «Макарова» из наплечной кобуры-и протянул Юрию Дмитриевичу.
– Только, пожалуйста, без спецназовских фокусов, когда мы будем внутри.
– Ступайте, батенька. Дать вам платочек?
– Это зачем ещё?
– У меня белый – помашете им. Как в кино.
– Идиотизм, – процедил сквозь зубы Слесаренко, и они пошли к калитке в заборе, за которым белел кирпичом аккуратный одноэтажный дом с застеклённой верандой, крытый сверкающим гнутым железом. На углу дома, лицом к ближнему окну, неподвижно стоял один из амбалов, держа в опущенной руке короткоствольный черный автомат.
– Сейчас мы войдем, – громко сказал Кротов. – Велено без фокусов. – Амбал кивнул, не поворачивая головы от окна.
Они поднялись на крыльцо. Кротов перекинулся взглядом со Слесаренко и постучал в дверь кулаком. Пугающе близко за дверью раздался знакомый ворчливый голос: