— Адово семя… — голос курсанта дрожал. — Я и подумать не мог… Что все до такой степени… Черт! Прости…
Он сбился, скользнул взглядом по насупившемуся лицу девушки, отвел глаза, укусил губу, словно боль могла сейчас отрезвить и успокоить прерывистое дыхание.
— Я… ты… — Дим украдкой бросал на Рей тревожные взгляды. — Мы… Я не знаю! Я не понимаю, чего хочу… Что нам делать… Сейчас… Адово семя! Ну почему все случилось так невовремя! Почему не раньше! Хотя бы на пару недель… — Дим продолжал искать оправдания, даже для него самого выглядевшие нелепыми отговорками, а Рей… девушка становилась мрачнее с каждым новым словом. — Я не могу… Меня… Нас… В любой момент могут убить. В любой! Курсанты… Мы для них просто пушечное мясо. Живая приманка… Нам нужно выжить! В первую очередь! А потом… потом…
Он остановился, беспорядочные слова и фразы крутились в его голове, образуя адскую карусель, сжимающую виски, как гидравлический пресс. Дим находил ответ и сразу отбрасывал, строчки из книг просились на ум, но были совершенно ни к месту… Он не знал, что ответить этой девушке, молча ожидавшей его слов, а она смотрела на него и не видела. Ей казалось, что между ними стекло — прозрачное и твердое, пулей не пробьешь, что Дим одновременно здесь и не здесь. Что парень словно вещает с экрана телевизора, а взгляд его потухших глаз устремлен вдаль, туда… сквозь нее.
— Я НЕ ЗНАЮ! — завопил Дим, не выдержав пытки тишиной и безмолвием. — НЕ ЗНАЮ!
Бравый солдат, днем показывающий удивительное хладнокровие, кричал, срывая голос и совершенно не думая о том, что кто-то еще может его услышать. Но, на его счастье, спустя каких-то десять секунд сирена гулко возвестила отбой. Этот скрипучий неприятный звук поставил точку в тягостном разговоре, отложив поиск ответов на завтра, на потом, на другой раз… Которого может и не быть вовсе.
— Хватит. Сегодня мы уже ничего не сможем выяснить, — равнодушно сказал Дим изменившимся голосом, теперь парень был абсолютно спокоен. — Предлагаю отправиться на боковую. Тем более что следующий день обещает быть долгим.
Он говорил твердо и уверенно, но его слова совершенно не успокоили Рей, скорее наоборот — девушка чувствовала себя так, будто в сердце неотесанный кол воткнули. И теперь эта деревяшка, вцепившись в плоть всеми занозами и трещинами, саднит и ноет, не желая отпускать жертву… А еще она чувствовала неопределенность, ей казалось, что все закончилось не так, как должно было. Не так, как она хотела. И не так, как хотел ее приятель. Все не так…
— Дим? — спросила Рей очень-очень тихо, почти шепотом. — Ты что-нибудь помнишь?
— Конечно. Я помню все, что со мной происходило последние три года.
— Все-все-все?
— Без исключения.
Значит и то прикосновение… Рей на мгновение зарделась, вспоминая приятные секунды, но почти сразу остыла, почувствовав холод на своих пальцах.
— Ночь. На улице не жарко, — заметил Дим, будто прочитав мысли девушки. — И если обнаружат, что мы гуляем по лагерю после отбоя — по голове не погладят… Идем.
— Идем… — эхом отозвалась Рей. — Куда идем…
И, не закончив фразы, молча отправилась к своему домику. Она даже не попрощалась с приятелем, но тот не стал останавливать расстроенную девушку. Да и следовать за ней не спешил… Дим стоял в тени, пристально наблюдая за чернотой леса и копаясь в своей памяти. Он вытащил и вывесил, как мокрую одежду, все свои мысли, ощущения, чувства. После чего просеял через мелкое сито, отсортировал, перебрал, практически препарировал… Дим старался, потратил уйму драгоценного времени, весь продрог и замерз.
Но так ничего и не понял.
3
Расчерченный, как по линейке, разделенный на почти равные квадраты и расположенный в нескольких шагах от границы Леса Ивви, лагерь просыпался и начинал очередной цикл своей жизни. Кое-где курсанты деловито проверяли снаряжение, но не потому, что этот монотонный и нудный труд помогал им не думать о предстоящем сражении. Напротив — они одновременно, пока руки были заняты работой, просчитывали возможные варианты и думали, как стоит действовать в той или иной ситуации. Конечно, это обязанность командиров отрядов, а не рядовых бойцов… Но мало ли что может случиться?
Другие солдаты бодрым шагом направлялись на специально оборудованную площадку, где активно разминался уже с десяток курсантов. Обязательные тренировки были отменены приказом директора, но те из совсем еще молодых ребят, кто достиг за период обучения определенных успехов, не хотели терять формы. Да и в бою это совсем не обуза…
— Тихо у нас, — заметил солдат охраняющий «покои» стратега Китомуры. — Вроде и война, а пока все, как на сборах.
— Временная передышка — его товарищ сладко зевнул. — Это как волны — вверх, вниз, вверх, вниз. Погоди чуть — скоро нас с головой захлестнет… А потом вверх, вниз, вверх, вниз…
Парень вновь впал в состояние легкой дремы.
— А вам не кажется странным, — начал третий солдат, по удивительному стечению обстоятельств оказавшейся никем иным, как Адамом Голодом. — Нас отправили туда, где якобы потерпели сокрушительное поражение регулярные войска… А когда мы прилетели, то застали пасторальную картину исключительно мирной жизни.
Охранники задумались.
— А танки? — после паузы неуверенно спросил первый. — Мы собственными глазами их видели. И ты тоже видел, Адам!
— Видел, — согласился админ. — А много ты этих подбитых танков заметил? Два или три, не больше? Верно?
— Ну… — солдат замялся. — Ну… может, мы просто не заметили?
— С высоты пары сотен метров? В голой степи? — в голосе Адама прозвучала неприкрытая ирония. — Да мы должны были увидеть все поле боя! Тела, уничтоженная техника, выжженная земля… Хоть что-нибудь из этого. Причем, в достаточно больших масштабах… Мне вообще кажется, что повстанцы наносили по нашим доблестным войскам точечные удары. Кстати…
Админ с задумчивым видом повернулся ко второму охраннику.
— Ты знаешь, с чего началась война?
— Конечно, — вяло отозвался тот. — С нападения на колонну наших танков.
— Верно! — на лице Адама возникла удовлетворенная улыбка. — Нам сказали, что в атаке участвовали значительные силы повстанцев… Но теперь это не кажется мне правдоподобным. Я бы скорее поставил на молниеносный налет — сломали порядки нашей армии, подбили несколько машин, убили несколько солдат и… растворились в воздухе. Как призраки. Ты заметил хоть один труп повстанца? Нет? Я тоже.
— Может, они после смерти в пыль сразу же превращаются… Хе-хе… А знаешь, ерунда все это. Зря только голову себе и нам забиваешь, Адам…
— А тебе самому разве не хочется докопаться до истины? Выяснить, как все обстоит на самом деле, кто скрывается за всеми событиями… Один из наших безупречных архистратигов. А может, еще кто. Не хочешь?
— А зачем? В свое время узнаю в любом случае.
— Пассивно подчиняешься судьбе? Хах! Так ведь можно и доиграться… К тому же…
— К тому же есть еще одна странность, — вмешался в разговор первый солдат. — Почему нас отправили туда, где не справились регулярные части? Если их разбили в пух и прах, заставили отступить, то что мы, знающие о войне только в теории, сможем сделать?
Адам хитро прищурился, его улыбка стала еще шире, напоминая улыбку дикого кота, слопавшего здоровенный кусок мяса.
— Ве-е-е-ерно мы-ы-ы-ыслишь, — протянул он бархатным голосом. — Войска отступили, не понеся особых потерь. Вместо них сюда отправили курсантов из нашей и еще пары десятков академий. Зачем? Напрашивается только один вывод…
Админ понизил тон и украдкой, косясь на собеседников, огляделся по сторонам.
— Нас используют, как пушечное мясо, как приманку и обманку, — поведал Адам ужаснейшую тайну. — Как только повстанцы нападут, как только мы вступим с ними в бой… Регулярные части вернутся и закончат дело. Крови будет мо-о-о-о-оре, убитых — сотни, тысячи, а от нашего лагеря останутся одни руины, как от древних городов. Да и сами мы станем историей… Надписями на могильных камнях.