Засмотревшийся Дим непроизвольно чихнул, привлекая внимание своего проводника. Правда, тот не стал предлагать юноше средство от простуды или подшучивать на тему здорового образа жизни.
— Итак, — скучающим голосом сказал Габриэль. — Начнем.
— С крыс? — прогундел курсант, откровенно этими самыми крысами любующийся. — Вот с них?
— Почему нет? — ученый кивком указал на столбцы цифр рядом с картинкой. — Вот тут, например, результаты опыта по облучению млекопитающих, а точнее, крыс, высокочастотными волнами. Пока наблюдаются только сдвиги в генном коде…
— Сдвиги? — Диму стало не по себе, когда он представил точно такой же эксперимент… но проведенный на людях. — В геноме? Это как генная модификация?
Габриэль отвел глаза. Столбцы цифр скользили по экрану, как альпинист, спускающийся вниз по страховочному тросу, а ученый старательно делал вид, что именно сейчас ему кровь из носу надо эти данные тщательно изучить. Проще говоря, старательно уходил от необходимости отвечать на вопрос… Правда, спустя минуту все же буркнул себе под нос:
— Мы не способны контролировать изменения… Это все равно, что играть в кости с Господом Богом — Творец в любом случае одержит победу, — он насупился, как ребенок, у которого отобрали любимую машинку. — Это чистой воды рендом… То есть — случайность. И, следовательно, пока практического применения даже не намечается…
Экскурсовод отвернулся и поспешил к следующему дисплею, а Диму ничего не осталось, как распрощаться с прелестными белыми зверьками, променяв крысок на картинку с более крупными млекопитающими. А именно — с обезьянами.
— Симпатяги, — прокомментировал юноша. — А чего они такие вялые?
Животные действительно вели себя так, словно стремились к почетному званию «Лентяй года», грозясь отобрать его у бессменных обладателей. То есть — ленивцев. Правда, если любители повисеть на ветках вниз головой предпочитают большую часть времени сладко посапывать, то обезьяны в клетке вовсе не выглядели приверженцами таинств Морфея. Скорее уж поклонниками другого древнего божества, Диониса. Они сидели, прислонившись спиной к частоколу прутьев, а их глаза, мутные, как запотевшее стекло, смотрели в одну точку. Периодически животные начинали покачиваться из стороны в сторону, но быстро останавливались, вновь превращаясь в живые статуэтки.
«Как маятники… Только сломанные».
— А эти… — осторожно спросил Дим. — Эти подопытные… Что на них испытывают? Новую разновидность снотворного? Или наркотический газ, вроде того, что был в Лесу Ивви? Я, понимаю, что это не мое дело… Просто, интересно.
Юноша не без оснований полагал, что Габриэль опять начнет уходить от ответа, но ученый очередной раз удивил собеседника, бодро отрапортовав:
— Ничего особенного… Интенсивное обучение, настройка сознания, корректировка базовых инстинктов… — ученый на секунду задумался, смешно изогнув тонкие губы. — Ммм… Иными словами, мы изменили их мозг, совершенно не затронув тело. При этом максимально приблизили к homo sapiens, то бишь, к человеку. Не самый удачный эксперимент, конечно… Но и не самый неудачный.
Дим, чьи познания в сфере научных исследований начинались и заканчивались красочными картинками препарирования лягушек, слушал Габриэля с неподдельным интересом. Правда, далеко не все из сказанного было ему понятно, но не показывать же перед хозяином «дворца» свою неграмотность… Вот юноша и кивал с задумчивым видом время от времени, переодически задавая уточняющие вопросы.
Впрочем, в эксперименте с обезьянами все было понятно даже курсанту — чай, не первый раз этих младших родственников человека видит. Да и сам пару раз думал, как же из животного, покрытого шерстью, мог эволюционировать нынешний повелитель планеты Земля. А тут, оказывается, не только думали, но и действовали. Правда, немного в ином направлении, но все равно — любопытно.
Следующие три экрана не вызвали особого интереса ни у Дима, ни у его проводника. Разноцветные графики, россыпь черных закорючек, ровные колонки цифр, фотографии объектов непонятного назначения… В общем — ничего особенного. В Сети Дим видел страницы намного интереснее, а живая трансляция экспериментов увлекало юношу куда сильнее сухих отчетов.
Дим хотел уже сообщить о своих предпочтениях Габриэлю, но тот вдруг застыл, словно его ботинки соединили с полом при помощи суперклея, и, уставившись в шестой экран, начал буквально пожирать изображение немигающим взглядом. Рот ученого приоткрылся, кривые зубы прикусили нижнюю губу, а в глазах появилось мечтательное воображение…
«Как после электронной дряни… Не пробовал эту гадость, но очень похоже… Адово семя! Не хватало еще с наркоманом связаться…»
Несмотря на свои подозрения, Дим, конечно, понимал, что навряд ли столь ответственный пост будет занимать человек, не владеющий собой… Но легкая дрожь, при мысли о наркотиках и их жертвах, была куда предпочтительнее, чем неприглядная правда… Юноша не знал, что рассмотрел на шестом экране Габриэль, но смутно догадывался, что ничего хорошего там не было и быть не могло. А, судя по тенденции…
— Люди, — бледный, как Смерть, потерявшая черный список, юноша выглянул из-за плеча ученого. — Три… Четыре… Шесть человек.
Запертые в такую же клетку, как крысы или обезьяны, представители вида homo sapiens вели себя немногим лучше. Бесстрастная камера четко фиксировала резкое движение губ, выплевывающих явно не заверения в вечной любви и преданности, а шкала рядом с картинкой, красноречиво озаглавленная «Уровень агрессии», медленно, но верно наливалась темно-синим. Полоска неторопливо ползла вверх, к тонкой бордовой черте, рядом с которой стояла пометка «Критический уровень», оставив позади уровни «Нормальный», «Высокий» и «Сверхвысокий».
Завороженный зрелищем, Дим даже не стал шутить над фантазией — а точнее, над ее отсутствием — у тех, кто разрабатывал этот эксперимент. Просто потому, что любой юмор сейчас был бы чернее угольной пыли…
— И что… — юноша сглотнул подступившую слюну, которая показалась ему противоестественно горькой. — Дальше?
— Смотри, — прошептал Габриэль, напоминая то ли вероломного царька из прошлого, то ли опытного проныру с Окраин.
Нос ученого так и тянулся к изображению, грозя протаранить экран, глаза болезненно светились, а волосы на голове топорщились сильнее обычного. В общем и целом, он сейчас на 99 и 9 процентов соответствовал образу научного фанатика из многочисленных фильмов-катастроф. Только высунутого языка не хватало, да высокопарных лозунгов, которые просто-таки обожают вымышленные злодеи… А еще, Габриэль совершенно не переживал. Так, словно для него результат эксперимента не играл никакой роли. Словно ему было все равно — удача или провал его ждут в самом конце… Словно процесс бесконечных исследований стал для него чем-то вроде воздуха. То есть тем, без чего нельзя жить…
— Смотри, внимательнее… Скоро начнется самое интересное.
Слова Габриэля растворились в красных вспышках на экране. Дим не знал, специально это было сделано или просто сработала сигнализация, но пока он, ослепленный багровым сиянием, слепо пялился в одну точку, пока он с каким-то торжественным ужасом наблюдал, как полоска индикатора буквально взлетает в небеса, растекаясь чернильной синевой, пока он гадал, что же именно сейчас произошло… Все уже закончилось.
Клетка выглядела опустошенной: подопытные люди исчезли, словно и не было их никогда. Словно эксперимент являлся просто одним большим спецэффектом… Экран продолжал мигать красным, высвечивая голые углы камеры, Дим пытался отыскать хоть один след, хоть пуговицу или клочок одежды, но безуспешно. И с каждым кровавым всполохом сердце юноши билось сильнее, забираясь в такие дебри первобытного ужаса, о которых он никогда прежде не подозревал…
— Достаточно.
Голос Габриэля вывел Димаса Раха из полуобморочного состояния, заставив вновь обратить внимание на экран. Но клетка на картинке больше не была безлюдной… Хотя, как посмотреть. Хотя, лучше, конечно, и вовсе не видеть результатов чудовищного эксперимента… Юноша, которого бросало то в жар, то в холод, никак не мог определиться, игра это или нет, гениальная постановка или изуверский опыт поражающий своей простотой и реалистичностью… Наверное, стоило довериться фактам, но как раз таки факты были тем, чего Дим предпочел бы никогда не знать… И не видеть.