Да, они «вели в счете». Да, на их стороне инициатива. Да, они, скорее всего, одержат победу… Но какой ценой? И сколько еще человек будет вычеркнуто из списка живых? Как обычная тренировка вдруг оказывается изнуряющей борьбой за существование, так и эта нелепая война превратилась в жуткую бойню, где нет правых и виноватых, где все хотят, чтобы это безумие скорее закончилось, но никто не знает, что нужно для этого сделать… И сражение продолжается.
Запертые в стальных коробках танкисты изнемогали от бурлившей в них ярости. Они злились не из-за павших от руки курсантов товарищей, а из-за самого факта сопротивление. Одно то, что войскам Внешнего Сектора пришлось потратить уйму времени и сил на жалкую горстку зеленых юнцов приводило солдат в бешенство, заставляя прибавлять ход и рыскать дулом пушки по сторонам, отыскивая среди густых зарослей человеческие силуэты.
Но находили только пустоту…
…Рей следила за тем, как Гест проверяет оставшиеся обоймы, словно это было самым важным делом в ее короткой жизни. Не то чтобы она действительно так считала, просто молчаливое наблюдение за товарищем не давало разыграться воображению и до поры до времени сдерживало подступавшие мысли. О Диме, о ребятах, о всей этой заварушке… Слишком уж много странного и непонятного, слишком много бессмысленных жертв и безумных поступков со стороны тех людей, которые раньше казались образцами рассудительности…
— Хватит на пять минут интенсивного огня, — наконец, заключил Гест, пряча обоймы в карман. — Извини, что не делюсь с тобой половиной… Но лучше, если патроны останутся у лучшего стрелка. Без обид, ладно?
— Да что уж там… — Рей опустила глаза, стараясь не смотреть по сторонам… Наверное, девушка боялась, что из зарослей покажется матовый бок тяжелого танка. А может, просто слишком многого навидалась за эти ночь и утро… — Все равно пули броню не возьмут. А гранаты… У нас есть гранаты?
Здоровяк виновато качнул головой.
— Откуда? Последние истратили на ловушки… Пару танков подбили — уже хлеб. Я думал, что из этой затеи вообще ничего путного не выйдет…
— А горючка? — загорелась девушка, но сразу же поникла. — Хотя откуда… На электронике же все…
— То-то и оно… А спец по электронике у нас имелся ровно один, да и тот ночью смылся куда-то… Скорее всего — в Лес, но это лишь мое предположение. Так что…
— …будем исходить из того, что у нас есть, — продолжила Рей мысль приятеля. — Понятно… Значит, попробуем устроить засаду?
— Если бы это могло на что-то повлиять… Ладно. Идти на рожон смысла никакого, придется изобретать способ выбраться из цепких объятий костлявой… — Гест провел ладонью по искореженным останкам плазменного излучателя. — Жаль, эта малышка теперь только в металлолом годиться… А то могли еще пару железных коробок вскрыть… Жаль.
Он повернулся к Рей и посмотрел на девушку, как затравленный зверь смотрит на избавителя.
— А может… У тебя найдется идея получше?
Идея? Девушка дорого бы заплатила за любую стоящую мысль, но, как назло, в голову лезли только ужасные картинки — вроде растерзанного танка, который она видела накануне. Да уж… Было бы неплохо повторить такой фокус и с оставшимися боевыми машинами, но Рей давным-давно превратилась в отъявленного реалиста и прекрасно понимала, что они даже поцарапать броню не смогут. А подбить массивную металлическую коробку так вообще дело безнадежное.
«Воевать мы не можем, в плен нас не возьмут… Значит… Значит… Бежать? Да… Почему бы и нет? Только куда… По равнине мы далеко не уйдем — танки явно быстрее ползают, чем мы, а это значит… Назад, в Лес. Что бы нас там не ожидало… Это единственный выход… Наверное».
Некстати вспомнился Дим, вместе с лицом юноши пришла и мысль о том, что уж он точно нашел бы способ выбраться из капкана без потерь… Потом все исчезло, оставив лишь горечь и боль. А чуть позже, через пару ударов сердца, Рей, старательно сооружая на лице бодрую улыбку, сказала:
— Можешь назвать меня дураком, но ничего кроме бегства в Лес мне в голову не приходит, — она развела руками, мол, не суди строго. — Знаю, что мы из одного пекла сунемся в другое, но больше вариантов я не вижу. Разве что в землю зарыться… Да и то — не успеем.
— Это точно… Скорее уж нас зароют, — невесело пошутил Гест. — Так зароют, что вовек никто не отыщет… А насчет Леса — не такая уж плохая мысль. Даже хорошая… Даже… — здоровяк прервался и навострил уши, буквально впитывая в себя окружающие звуки. И, похоже, услышанное ему совсем не понравилось… — Давай так — не будем тянуть кота за хвост и свалим отсюда прямо сейчас. Пока еще есть возможность…
— А как же ребята? — вскинулась Рей. — Что с ними?
— Если не дураки, то поступят так же, — жестко отрезал Гест. — А если окажутся слишком глупыми… Придется после всего положить на их могилы букет из свежих цветочков. И не смотри на меня так, мне ведь тоже не особо по душе такое решение… Но и то, что мы сейчас на войне, не забывай. Тут ставки слишком крупные, чтобы играть в сентиментальность… Сам понимаешь.
Здоровяк закинул автомат за спину.
— Идем. Нечего…
Он запнулся, открыл рот, хватая воздух, как забывший про лекарство астматик, из его горла вырвался придушенный хрип.
— Деревья… Лес… Они…
Безумные глаза, пересеченные кровавыми дорожками, слепо уставились на Рей. Девушка не знала, что там такого разглядел Гест, но… Это что-то было страшным. Просто невероятно кошмарным. Таким ужасным, что даже стального Гестаса Раха пробрало до глубины души. Впрочем, состояние неизвестности длилось не больше секунды…
— Лес, — чужим голосом сказал юноша. — Он… Рассыпается.
Пронзительно-голубые глаза Габриэль смотрели прямо на Дима, и юноша просто не знал, куда деться от этого взгляда. Он чувствовал себя то карасем, попавшим на раскаленную сковородку, то лабораторной крыской, запертой в клетке. Естественно, ощущения были не из приятных, но «курсант Рах» честно пытался изобразить на лице величайшее почтение к столь важной персоне. Тем более, что он пока не решил, как относиться к «госпоже Архистратигу»…
— И сколько же тебе лет, курсант Димас Рах? — спросила женщина, поджав губы. — Ты выглядишь молодо. И довольно симпатичный… Но форма тебя портит. Давно пора запретить отрицающее эстетику тряпье, которое почему-то называется военной одеждой. Мода ведь не стоит на месте… Так сколько тебе лет, мальчик? Вряд ли больше шестнадцати, я права?
— Да… — прошептал Дим, на которого манера общения Габриэль произвела сильное впечатление. — Все так… Только… Я ведь всего-навсего три года в академии.
— Так мало? — на лице женщины не дрогнул ни один мускул, даже подвижные губы на несколько секунд застыли, словно были вылеплены из глины. — Интересное заведение для подготовки наших доблестных защитников… Под эгидой Внутреннего сектора, я полагаю? Не удивляйся, ты слишком отличаешься от птенчиков Михаила. Этот старый хрыч никогда бы не допустил в свою академию такого худого курсанта. Он исключительно богатырей предпочитает… Любопытно. Тоже в какой-то степени эстетика.
Габриэль изобразила гримаску, а в ее холодных глазах прорезалась скука. Дим мог только гадать, о чем сейчас думала собеседница, но одно юноша знал наверняка — к новому знакомцу госпожа Архистратиг потеряла интерес практически сразу, а вопросы задавала уступая правилам формальный вежливости, да еще из любви к искусству… То есть — к болтовне.
«Что ж… Не самый плохой вариант…»
Дим, разделивший внимание между внешним миром и попытками разобраться в себе, пусть не сразу, но обратил внимание на беспокойство Габи. Ученый, хоть и старался «держать марку», хоть и строил из себя невозмутимого исследователя, которому сам черт — объект для опытов, переживания скрыть не мог. Глаза выдавали: бегали, как мыши от кошки, смотрели то в потолок, то на экран коммуникатора, то на Габриэль, и… дрожали. Точнее, подрагивали не сами глаза, а веки, но уж очень это напоминало тик… Нервный, очень-очень нервный тик.