Рэйвен — первое лицо, появившееся на экране, ее черные волосы собраны на голове, мешковатая толстовка с капюшоном покрывает все ее тело.
— Понибой! — Она усмехается.
— Рэй Рэй, я уже чертовски скучаю по твоей заднице.
Она смеется, отодвигая то, что должно быть ноутбуком, обратно на кофейный столик.
— То же самое. Подожди, дай мне освободить больше места.
Я киваю, протягиваю руку, чтобы взять свою сумку и бросить ее перед собой. Проходит пара секунд, и Капитан падает на диван, Виктория садится на подлокотник рядом с ним.
— Викви, — зову я ее, проводя пальцем по губе. — У тебя там немного засохшей спермы, — поддразниваю я.
— Отвали. — Она смеется, проводя по нему пальцем. — Зои настояла на том, чтобы накормить меня кусочком своей пасты.
— Где моя племянница?
Кэп с усмешкой смотрит мимо камеры.
— Она идет.
— Куда ушла Рэй Рэй? И где Мэддок?
— Я здесь! — Она возвращается на экран, опускаясь рядом с Капитаном. — Мэддок берет содовую в домике у бассейна, потому что у твоего отца там есть все самое вкусное.
— Ты имеешь в виду, что Мэддок снова заменил все на дерьмо без кофеина, надеясь, что ты это не поймешь?
— Именно так. — Она смеется.
Я ухмыляюсь.
— Дай мне посмотреть на моего ребенка.
— Прекрати говорить, что это твой ребёнок. — Кричит Меддок где-то вдалеке.
Мы с Кэпом смеемся, наши глаза прикованы к Рэйвен, когда она вытягивает руки так сильно, как только может, задирая низ толстовки, чтобы показать свой идеально круглый живот. Да, я видел её несколько дней назад, но я не хочу пропустить ничего из этого.
— Как, черт возьми, туда помещается человек, Рэй Рай?
Я смотрю на ее живот.
Пару недель назад я получил сюрприз в виде конверта, а внутри него был официальный пол ребенка Мэддока и Рейвен. Пол, о котором они сами даже не подозревают. Это был подарок, который она мне подарила, который они подарили мне, и я никогда не смогу отплатить им тем же.
Я знаю, это потому, что она хотела, чтобы у меня было за что держаться, и это было чертовски хорошо. Теперь все, что мне нужно сделать, это купить подходящий маленький подарок, чтобы я был готов к тому моменту, когда этот маленький ребенок встретит маму и папу. И мы все.
Рейвен ухмыляется, зная, о чём я думаю, но не осмеливается спросить. Она падает обратно на подушку, Мэддок наконец-то рядом с ней.
— Как дела? — Он кивает подбородком, уголок его рта приподнимается, его глаза обследуют каждый дюйм меня, который он может видеть. — Дерьмо чертовски странное.
Я киваю слабой улыбкой.
Так оно и есть.
Прошло всего несколько дней, но для нас это чертовски долгий срок. За исключением нескольких неудачных ситуаций за последний год, мы всегда вместе в это время суток, так что не быть, блядь рядом, отстой.
Для нас ненормально быть порознь. Мы живем и дышим друг для друга, друг с другом. Нам не нужны слова, чтобы говорить, нам не нужны действия, чтобы понять. Мы как тройняшки, связанные намного глубже, чем большинство. Мы говорим без слов, понимаем с помощью действий. Мы дышим друг для друга. Мы три придурка, которые не могут быть более разными, но каким-то образом мы всегда вместе. Мы команда с империей, готовой и ожидающей нас.
Я усмехаюсь, думая о том, как Бриэль назвала нас "Три мушкетера". Я думаю, в каком-то смысле это работает, даже несмотря на то, что наша тройка выросла до пяти человек.
Я сейчас лишний.
— Ройс… — Слабо окликает Рейвен.
Мои глаза встречаются с ее взглядом, и беспокойство вызывает складки на ее лбу. Она наклоняется ближе к экрану, хмурясь.
— Ты в порядке?
— Чертовски зашибись, если осуждаю себя.
Вот так, отшучиваюсь, как мудак.
Она издевается, но мы все знаем, к чему она клонит.
— Итак, как дела? Как дела с сексом сейчас, когда ты практически на гребаном континенте в заднем крыле дома? Я вижу, ты все еще можешь сидеть и стоять, насколько позволяет живот, безумец не должен быть…
— Я тебя обожаю, брат, — Мэддок обрывает меня свирепым взглядом.
— Но я так далеко отсюда. — Ухмыляюсь я.
Он хихикает, показывая на меня пальцем, и делает глоток из бутылки с водой.
— У нас все хорошо, Понибой. — Ухмыляется Рейвен. — Утром, днём и ночью…
— Это, то, что мне нравится слышать.
Она смеется, ее глаза перемещаются на Мэддока, когда он протягивает руку, и я знаю, что будет дальше.
Наконец-то она, блядь, здесь.
Упругие светлые кудри туго собраны, маленькие пряди обрамляют ее лицо, а мега мягкая улыбка направлена прямо на меня.
— Дядя Бро! — Кричит наша принцесса, наклоняясь как можно ближе к экрану.
— Медведь Зои! Я скучаю по тебе!
— Я скучаю по тебе! — Она хихикает. — Дядя Ди сказал, что ты хочешь, чтобы я завтра смотрела с ним мультики, потому что тебя нет дома.
— Дядя Ди лжец.
— Ладно, — обрывает меня взглядом Кэп и я борюсь с усмешкой.
Может быть, мы и долбанутые придурки, но мы пытаемся научить нашу племянницу, малышку Кэпа, нашему образу жизни, и одна из самых важных составляющих того, чтобы сохранить его настолько прямым, насколько возможно, это наше правило "не лгать". Независимо от того, насколько серьезна проблема, насколько хреново мы представляем себе последствия правды, это то, что мы даем. Всегда.
Конечно, это мелочь и почти не имеет значения, с точки зрения нечестности мой брат пытается побороться со мной за место лучшего дяди, но для малышки ложь есть ложь. Так что я улыбаюсь своей племяннице, кивая головой, и, черт возьми, она отвечает тем же.
Мэддок посмеивается про себя, и я отшиваю его, когда Зои смотрит на своего отца, когда он встает и исчезает из виду.
— Так что у нас сегодня в меню?
Легкие смешки покидают их, и все они смотрят на Рейвен.
Я пытаюсь избавиться от намёка на одиночество, которое это приносит. Я имею в виду, черт возьми, я тот, кто приехал сюда без них, когда они бы запрыгнули в машину со мной, не задавая вопросов, если бы я их попросил. Тем не менее, это неприятное чувство рыбы, вытащенной из гребаной воды. Рейвен замечает, ее глаза сужаются, но я избегаю зрительного контакта.
— Ну, мы заказали китайскую кухню по просьбе беременной женщины, — дразнит Виктория.
— Но она сказала, что это было дерьмово на вкус, — ворчит Мэддок. — Клянусь Богом, все, что она хочет есть, это Доритос с острым соусом и сладостями.
Я смеюсь, делая мысленную заметку, чтобы запастись множеством разного дерьма для неё, когда я вернусь домой. Кэп возвращается, ставит тарелку перед Зои, и она спускается, чтобы поесть.
— Что это?
— Жареный цыпленок. И угадай, в чем он это поджарил? — Виктория игриво приподнимает бровь. — Раздавленный Доритос.
Я улыбаюсь, и Мэддок качает головой своей девушке, забирая две тарелки у Капитана, а затем они все снова на экране, с едой в руках. Мэддок кивает подбородком на мою сумку, поэтому я открываю ее и вытаскиваю толстый сэндвич с тремя начинками.
— Здесь не так плохо, но у них достаточно дерьма для барбекю, чтобы продержаться всю жизнь.
Все трое слегка кивают.
Я знаю, они хотят спросить, где это "здесь", но не будут. Они знают, что я скажу им правду, если они спросят, но тот факт, что я не предложил это, означает, что мне пока не хочется делиться, и они не будут настаивать, если не почувствуют необходимость.
Вместо этого Кэп спрашивает:
— Мак уже уехал?
— Ага, — говорю я с набитым ртом. — Он будет на месте к утру.
Мои братья кивают, но не Рейвен.
— Тебе нормально без него? — Она внимательно наблюдает за мной.