Девушка даже добавляет маленькую гребаную штуку с поднятием кулака. Мак хихикает, но прочищает горло, чтобы скрыть это. Я встречаюсь с его глазами в зеркале, и ясно, как божий день, что его это забавляет. Также ясно, что этот придурок собирается делать дальше. Он поправляет зеркало, чтобы лучше видеть Бриэль:
— Итак, Бриэль, — спрашивает он. — Есть фамилия?
— Разве имени не достаточно? — Она пожимает плечами.
— Не в нашем мире. — Он ухмыляется.
— Ах, да, печально известный город без правовой системы, кроме пары полицейских на зарплате, чтобы отвлечь посторонних. Ничего, кроме щелчка кнута, который издает один из трех диких парней. — Она смотрит на меня, и да, в ее томном тоне есть нотка насмешки, но я чувствую, что она дразнится. — Скажи мне, Плейбой, ты из плоти?
Плечи Мака трясутся от смеха, который он сдерживает, но я застрял, пытаясь понять эту цыпочку.
— Иии, — начинает она, расслабляясь.
Расслабляется.
В машине с двумя гребаными незнакомцами, которые просто схватили ее за задницу, не сказав ни слова почему. Ее голова даже падает на дверной косяк, когда она меняет тему с того, откуда я родом, на то, что ей интересно.
— Куда мы едем?
Я пристально смотрю на нее.
Почему она сейчас такая спокойная?
— Ты привыкла, что случайные ублюдки хватают тебя и бросают в машину без номеров или что-то в этом роде?
— Нет. — Она давится издевательским смехом. — Вы привыкли добираться десять часов до дома младшей сестры парня, которого вы наняли, чтобы играть в мафиози, потому что вам скучно или ради своих жизней?
— Какого хрена? — Я дергаюсь назад, выскальзывая из-под ее тела.
Она падает на пол, но быстро поднимается на сиденье рядом со мной.
— У твоего брата очень длинный язык.
— Не говори о моем брате! — Тут же отвечает она.
— Трахни своего брата, — громко огрызаюсь я, и ее шея слегка вытягивается. — Ему нельзя…
— Говорить, рассказывать и делиться чем-нибудь о своей жизни? — Она прерывает меня, тяжело хмуря лоб. — Поверь мне, я полностью осознаю, что все вокруг меня находящиеся под запретом, благодаря тебе и твоей семье.
Я сжимаю челюсть:
— Какого хрена это должно значить?
Она пожимает плечами и отворачивается, чтобы посмотреть в окно.
— Вы можете что-то выбросить, но это не значит, что это будет похоронено, вы же в курсе.
— Девочка, я не знаю, к чему ты клонишь, но просто… перестань болтать.
— Тебе бы это понравилось, не так ли?
— Нет, я бы с удовольствием заткнул тебе рот и надрал задницу.
Она крутит у виска запястьем. Поворачивает своим гребаным пальцем, и я хмурюсь, когда Мак начинает смеяться.
— Как насчет того, чтобы я перестала говорить, а ты начинаешь, — торгуется она, выставляя ладонь в знак перемирия.
Я перевожу взгляд с её ладони на неё саму:
— Не ты устанавливаешь здесь правила.
— И не ты тоже. — Она смеется над своими словами. — Ты сейчас в провинциальном городке. Единственные правила здесь никогда не брать последнее холодное пиво из холодильника, не заменив его, и не кормить лошадей патруля.
— Детка…
— Меня зовут Бриэль, — обрывает она меня, вторгаясь в мое пространство. — Не детка, не коротышка, или любые другие столь же убогие прозвища, которыми ты хочешь бросить в меня, потому что чувствуешь необходимость напомнить мне, что я никто, для тебя. Я понимаю. Ты настоящий дядя Хулиган, ты большой, я маленькая.
— Что?
Она наклоняет голову ближе:
— Ты не смотришь телевизор? В детстве совсем не было фильмов? Слишком занят, играя в Мстителей и спасая свой дом по одной миссии за раз?
Теперь, блядь, это официально. Эта девушка сумасшедшая.
— Как бы то ни было, вероятно, это не твоя вина, — рассуждает она, как будто я понимаю ее дерьмо. — Все, что я пытаюсь сказать, это то, что я, возможно, считаюсь бесполезной для твоего мира, но это не дает тебе права приходить в мой и вести себя как карандашный член.
Я готов разорвать ее дерьмовую попытку доказать свою точку зрения, но вместо этого я вздёргиваю подбородок:
— Почему ты продолжаешь нести эту дерьмовую чушь?
— Например, что?
— Что ты не принадлежишь или недостаточно хороша и возлагаешь вину на мою семью?
Её лоб хмурится.
— Почему ты здесь, Ройс Брейшо?
Я долго смотрю на неё, только чтобы отвести взгляд, когда ответ на её вопрос очевиден.
Ей лгали, и она понятия не имеет об этом.
Она думает, что мы отправили ее сюда, жить с ее тетей и двоюродной сестрой, оторвали ее от брата, но это какая-то дерьмовая, ложная версия правды, если в этом вообще есть хоть капля правды.
В нашем городе, перед нашим домом, есть два групповых дома, один для мужчин, а другой для женщин. На первом курсе средней школы, когда наш отец все еще был заперт в тюрьме по собственной инициативе за какое-то дерьмо, слишком глубокое, чтобы в него вникать, он отправил нам файл, так же, как он делает каждый раз, когда появляется новая перспектива для наших домов. На этой была печать с фамилией Бишоп.
Файл был полон десятков больничных и полицейских отчетов, в которых подробно описывались жестокие нападения на двух детей со стороны их собственного отца Бриэль и ее брата Басса. Они были на грани отправки в приемную семью, когда мой отец узнал о них и проверил их на предмет того, подходят ли они для наших групповых домов.
Каждый раз одно и тоже дерьмо, но разная предыстория для всех, кого мы принимаем. Все они испорченные подростки, и мы надеемся обратить их испорченность в честность и преданность. Мы приводим их, предлагаем им место с нашими людьми, в городе, которым мы управляем. Взамен просим их уважения, лояльности и того, чтобы они заслужили наше доверие.
Это не всегда получается.
Некоторые из них не созданы для того, чтобы глубоко проникать в наш мир, поэтому, пока они следуют правилам, мы предлагаем им то, что держит их в безопасности, пока не придет их время, уходить. Тех, кто облажался отправляют подальше или сажают, но остальные… варятся в этом, чертовски процветают в своей стихии и оттачивают уличные навыки, которые они были вынуждены изучать, прежде прийти в наши дома.
Они приходят к нам на работу, и мы даем им все, чего они могли когда-либо желать, и чего у них никогда не было, безопасное место, деньги и цель. Жизнь и будущее.
Они провели большую часть своей жизни, полагая, что у них никогда ничего не будет из-за той первой дерьмовой карты, которую им раздала вселенная. С нами у них есть туз в кармане, и этот туз начинает расти с их лояльностью. Басс, ее старший брат, был дерзким ублюдком, сильным и умным. Мы знали, что он идеально подойдет для нашего мира, поэтому, будучи старшим из них двоих, я и мои братья обратились к нему с нашим предложением, жить с нами, ходить в нашу школу и вести себя правильно, заслужить место в нашей империи.
Он согласился, не моргнув.
Его младшую сестру, всего на тринадцать месяцев младше, должны были отослать туда, где она была бы свободна от мира неприятностей, в который он собирался прыгнуть с головой.
Он хотел, чтобы она была в безопасности, как можно дальше от любой опасности, которую может принести наш мир. Говорил, что наконец-то она вырвалась из мира, в котором родилась, но она не выживет в этом, и ее мир погрузится во тьму, а он не сможет с этим жить.
Цель нашей семьи защищать тех, кто в этом нуждается, предлагать больше тем, кто этого ищет, и справляться со всем дерьмом, которое встает на пути. Однако, черт возьми, мы считали, то, что он предлагал для нее, звучало хорошо. В конце концов, мы тоже хотели лучшего для девочки. Это было с его помощью, приличный ежемесячный чек с наших собственных счетов, чтобы убедиться, что о ней должным образом заботились, и она отправилась жить со своей небольшой семьей. Тетя и двоюродная сестра, хотели и были счастливы, что она с ними.