- Что делает такая красотка в таком скучном месте? – услышала я за спиной, и резко обернулась, поняв, что обращаются ко мне.
Позади меня стоял высокий брюнет с невозможно голубыми глазами. Можно было бы сказать, что мужчина идеально красив, если бы не отталкивающий леденящий душу взгляд, пробирающий тело до дрожи. Он испугал меня, вызывая едва уловимое чувство неприязни. Было видно, что он только с тренировки: капли пота покрывали его идеально спортивное тело, на плече висело полотенце, а в руках он держал бутылку с минеральной водой.
- Я, Ренат, - сказал он, протягивая мне руку.
- Маша, - холодно ответила я, так и не пожав протянутую мне руку.
- Так что делаешь здесь, Маша, - сделав ударение на моем имени, произнес он.
- Жду.
Тут за спиной хлопнула дверь, и я резко обернулась.
- Я уже готов, поехали. – Громко сказал Сергей, но увидев Рената, замер в шаге от меня, встретившись с мужчиной взглядом. Было видно, что эти двое недолюбливают друг друга, и между ними длиться тихая, но так отчетливо читающаяся во взглядах, вражда. – Давно тебя не было видно, - уже обращаясь к мужчине, сказал он.
- Рад встрече, протягивая руку, - сказал Ренат.
Сергей уверенно пожал руку, чуть сильнее, чем требовали правила приличия, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь. Мне до жути было интересно, что их связывает, но тут я услышала, как заплакал Миша, и я побежала к нему.
- Ничего такая девочка. Твоя? – Спросил Ренат.
- Нет. Но тебе тут ничего не светит. Она с Яром.
- Как-то на него не похоже. Не его типаж. – Удивился Ренат. – Ладно, подожду немного. Яр быстро спрыгивает с отношений.
- Не в этот раз. Ренат, я предупредил. Не лезь.
Сергей развернулся и пошел к выходу.
- Сережа, - догнала я его вместе с детьми уже на улице, - давай Сонечка останется сегодня у меня, что ей одной делать в том огромном доме. С Яром я сама договорюсь.
Сонька была в восторге от моей идеи. Мы вместе позвонили Антонине, предупредили, чтобы не ждала сегодня и дали ей выходной. Ярослав был рад, что мы очень поладили с Соней, но в очередной раз напомнил, что я могла бы и к нему домой поехать. Разговор по поводу бессовестно всученной мне денежной карты, решила отложить на потом, - отдам лично. Я не собиралась тратить его деньги, мне хватало своих, да и в содержанки я не записывалась.
После рассказа о матери Сони, я заново посмотрела на девочку. Глядя на нее, я не могла понять насколько надо любить себя, чтобы отказаться от такой малышки. Я была бы счастлива иметь такую дочь и уж точно не отдала бы ее никому. Я даже не замечала, как тянулась к ней, случайно обняв или погладив по голове.
Дети уговорили меня посмотреть мультики. Не смотря на позднее время, мы разместились на моей кровати с большой чашей попкорна. Это наше любимое занятие с Мишкой вечером перед выходными, когда можно лечь поздно, а утром понежиться в кровати. Соня с Мишей перешептывались, лопали попкорн, я уже умиротворенно отдыхала, крепко обнимая их. И даже не заметила как стих детских смех и дети заснули, прижавшись ко мне с двух сторон. Улыбнувшись в темноте, я еще крепче прижала детей и провалилась в сон.
Проснулась я от яркого солнца, слепившего мне глаза. Сонькины кудряшки раскидисто лежали на моем плече, сплетаясь в единый клубок с моими волосами, а Мишка закинув на меня руки и ноги, тихо сопел в подушку. На лице начала появляться неконтролируемая улыбка, та которой только мама может смотреть на своих детей, так широко открывая свое сердце, что в эту секунду он становиться в миллиарды раз больше, чем есть на самом деле. Наслаждаясь видом двух спящих ангелком, я даже не почувствовала, что в комнате помимо нас есть кто-то еще. И тут мой взгляд наткнулся на кресло в углу комнаты и я вздрогнула. Прямо на нем свободно расставив ноги и раскинув руки на подлокотниках, сидел Ярослав и, жадно следя за каждым моим действием, наблюдал за мной. Широко раскрыв глаза от удивления, я уставилась на него. Как же все-таки он красив. Нет, не идеальной красотой глянцевых журналов, это была красота настоящего мужчины: жесткая, воинственная, где-то даже первобытная, дикая и опасная. Верхняя пуговица его рубашки была расстегнута, а галстук, будто мешая, просто сдвинут в сторону, открывая взгляду небольшою поросль волос, тонкой полоской сползающей ему на грудь. По телу терпкой негой сразу же разлился жар, исходивший от него. Как долго он здесь? Почему не разбудил? Как он вообще вошел? Миллион вопросов кружилось в моей голове пронзающим вихрем. Сердце стучало, сбиваясь с четкого ритма.