- Прости, Машенька, прости. Это было лишнее. Больше ничего, только если сама скажешь. Я обещаю.
А я… Я разрыдалась. Горько, со всхлипами, уткнувшись лицом прямо ему в белую рубашку. Он гладил меня по спине как маленького ребенка, что-то тихо шептал на ухо, но я не могла разобрать ни слова. Мне было это надо. Надо было почувствовать себя слабой. Надоело доказывать всем, да что всем, в первую очередь себе, что я сильная, я все смогу.
Но я уже не хочу быть сильной. Устала. Только сейчас я поняла, что мне не хватало долгое время. Человека, рядом с которым не надо ничего доказывать, рядом с которым можно просто быть собой, не стараясь быть лучше. Но Градов не может быть этим человеком, это лишь минутная слабость.
Прошло, наверное, минут десять прежде я смогла успокоиться и прийти в себя. И все это время мужчина просто стоял молча, давая мне время взять себя в руки.
- Ярослав Борисович, простите… Мне очень жаль вашу рубашку, - глядя на черные разводы от косметики на дорогой белой ткани, сказала я.
- Да неужели? - Усмехнулся он. - И, Маша, мы вроде перешли на «ты».
- Нет, Ярослав Борисович, это вы перешли на «ты». И я прощу вам эту вольность, если проводите меня туда, где я смогу привести себя в порядок. И, насчет рубашки, я соврала. Совсем мне не жаль. Думаю, это меньшее из того, что вы заслужили.
- Мария, тебе говорили, что ты удивительна. Такой разгон от пушистого котенка до дикой тигрицы. Ммм…
- Нет. Не говорили. В последнее время я стараюсь не реветь на плечах у незнакомых людей.
И он засмеялся, громко, искренне, по настоящему. Как смеются в кругу любящей семьи или близких друзей, слегка закинув голову назад и даже не пытаясь скрывать своего веселья.
- Я начинаю понимать, чем ты сразила Софию. Думаю, нам не будет скучно.
- Я еще не согласилась, - возразила я.
- Ты согласишься. Я знаю. Пойдем, отведу тебя в ванную. Приведешь себя в порядок.
Быстро, как смогла, поправила макияж, подкрасила блеском губы и натянула улыбку на лицо. Мишка не должен видеть мои слезы, я пообещала себе это несколько лет назад и не собираюсь нарушать свое обещание.
Выходя из ванны, я услышала детский смех и пошла в направлении него. Пройдя длинный коридор, я вышла прямо на кухню и остановилась на пороге. Прислонившись к двери, я наблюдала, как Ярослав поджигает свечку на торте, а Мишутка с Софией по очереди задувают ее, громко загадывая желания. София загадала себе живого динозавра, чем и вызвала громкий смех.
- Не много ли желаний для одной свечки, - проходя на кухню, сказала я.
- Желаний не бывает много. Давай, Маша, это будет твое, - поджег свечку и пододвинул ко мне торт.
- Хочу золоту рыбку, - подыграла я им, и задула свечку.
- Вот видишь, хотеть не так сложно.
- А о чем мечтаете вы, Ярослав Борисович? Загадывайте желание.
Мужчина пододвинул к себе торт, еще раз зажег свечку и, глядя на меня, нагнулся и быстро задул ее. А меня будто прошибло током от затылка до кончиков пальцев. Терпкое тепло небольшим клубком собралось внизу живота. Это взгляд. Я тонула, я растворялась в нем, позабыв обо всем на свете. Он словно медленно приручал меня. Я боялась его, и одновременно он вызывал во мне бурю эмоций. Это глаза хищника, дикого, необузданного. Он никогда не упустит свою жертву. Будет долго играючи наблюдать за ней, а потом, в одно мгновение, схватит и разорвет в клочья без тени сомнения и сожаления. И этой жертвой сейчас была я. А самое страшное то, что я хотела ей быть.
- Ходят слухи, что если сказать вслух желание может не сбыться, – вновь ухмыльнулся он и начал нарезать торт на куски. - А у меня очень большие планы на это желание.
О играл со мной в игру по только ему известным правилам, а я осознавала, что уже проиграла.
Конец вечера прошел довольно тихо. Дети, уже уставшие, поедали сладости. Я пила кофе и слушала истории Сергея про племянника. Освободившись, он присоединился к нам за столом. А Ярослав стоял возле окна и о чем-то думал, поглядывая на нас.
Спустя час, Сергей уже подъезжал к подъезду моего дома. Мишка тихо спал в кресле на заднем сидении, устав за сегодняшний день.