– Не хочешь посвятить своего агента? Я не могу играть в слепую.
– Все что тебе нужно знать – ты знаешь, добудь этот контракт для меня. Прошу. – умоляю я свою бывшую. Расскажи мне кто-нибудь, что мы окажемся в подобной ситуации, я бы назвал его сумасшедшим. Десять лет назад я думал у нас будет пять детей, у нее своя школа по фигурному катанию и будем жить мы где-то во Флориде.
– Ладно, но не смей ничего делать за моей спиной. Шесть миллионов это унижение и откровенный слив. Мы получим контракт, но на своих условиях. – говорит она мне уверенным тоном, а потом отворачивает голову и уже себе задумчиво добавляет – Так даже интереснее.
Она закусывает губу, и я зависаю. Я так давно ни с кем не был, и, что самое дикое, я слишком хорошо помню, как было с ней. Как я кусал ее губы, как стал у нее первым и наивно полагал, что останусь последним.
– Что? – она замечает мое замороженное состояние.
– Ты такая же, как и 10 лет назад, готовая порвать всех на своем пути. – нежно говорю я.
– Ну, видимо некоторые вещи не меняются. – холодно отвечает она, в каждой ее фразе я чувствую холод, она будто выстраивает ледяную стену, через которую я пытаюсь до нее достучаться.
– Видимо… ты невероятно красивая. – говорю, слегка понизив тон.
Она снова впивается в меня взглядом своих ледяных глаз.
– Спасибо.
– Чемпионка… – не дышу, приближаюсь к ее лицу в готовности поцеловать.
– Мне пора! – громко заявляет и вбегает в лифт.
Я продолжаю смотреть перед собой, понимая, что много лет назад я потерял что-то больше, чем первую любовь, я потерял себя.
Не открывай глаза
Элли, 10 лет назад.
– Плохо, Золотова! Очень плохо! – противный голос Сенцовой разрезает воздух арены – Что с тобой? Ты сама не своя всю неделю!
Мягко сказано, после того, как я отшила Антона моя жизнь стала будто черно-белой. Тренировка- дом – тренировка. Уже не радовали ни новые элементы, которые наконец-то стали получатся, ни новая форма, которую мне с таким трудом добывала мама.
– Я попробую еще раз – говорю я и возвращаюсь на исходную точку.
Антон перестал приходить на мои тренировки, а я заставляла себя проходить мимо арены, когда знала, что там сейчас тренируется хоккейная команда. Он не должен увидеть, что я жалею и узнать, и тем боле понять, что безумно скучаю.
Зачем я ему наговорила все те слова, могла бы донести свою мысль помягче. И зачем вообще нужно было грубить? Мы могли бы стать друзьями. С ним было весело, он научил меня расслабляться, не выносить себе мозг после неудачной тренировки. Да, возможно, он на меня плохо влиял, ведь это из-за него я не высыпалась и бессовестно ела пиццу. Но с другой стороны, на следующий день я будто порхала, его поцелуи обладали каким-то магическим свойством, они будили в моем теле бабочек и запускали ток по венам.
А что, если он больше никогда ко мне не подойдет? А вдруг он уже нашел себе кого-то, и я была лишь яркой, а может и не такой уже и яркой, вспышкой в его жизни.
Какая же я дура! Погруженная в жалость к себе, я не замечаю, как плохо отталкиваюсь и очень криво вхожу в прыжок…
– Золотова!
Я запутываюсь в ногах и не успеваю выбросить ступню так, чтобы приземлиться на ноги. Арена кружится вокруг меня, но я это уже не контролирую, все перед глазами переворачивается, и мое тело стремительно летит прямо в безжалостный холодный лед. За секунду у меня проносится весь спектр эмоций перед глазами, я вижу уставшую маму, злую Сенцову, улыбчивого Антона.
Черт, я ведь так и не сказала ему, что лю…
***
Пик. Пик. Пик.
Вашу мать, дайте мне что-то тяжелое, чтобы вырубить эту пищащую хрень.
– Очнись, Принцесса… Пожалуйста, скажи что-нибудь, отшей меня еще раз, пожалуйста. Я же тебя достану!
До боли знакомый голос нашептывает мне нежно свои угрозы. Я пришла в себя пару секунд назад, но так и не открыла глаза, я боюсь, так боюсь открыть и узнать, что больше не буду кататься, или ходить, или еще что похуже. Хотя что может быть хуже? Смерть? Там на небе мне было бы уже все равно.
– Эля, я знаю, тебе плевать на меня, но я… я не знаю, как выбросить тебя из головы. С момента нашей последней встречи я сам не свой, мне нужна ты. Хотя бы на расстоянии нужна. Не смей сдаваться, слышишь! Встань и врежь мне, в конце-то концов!
– Соколов, если ты сейчас не заткнешься, именно это я и сделаю – шепчу я все еще держа глаза закрытыми.
Я чувствую, как он обхватывает мою руку своими теплыми сильным ладонями и начинает целовать каждый пальчик.
– Привет… – тихо шепчет и гладит меня по щеке шершавым пальцем.