Но большинству обывателей было наплевать на тех, кто хотел потерять человеческий облик и щеголять шерстью, чешуей, крыльями или еще чем. Презрительная кличка «генофрики» как нельзя лучше характеризовала отношение общества ко всем модификантам.
Виктор любил тяжелую музыку ещё когда был подростком. Диссонансный гром, издаваемый нещадно терзаемыми инструментами, заставлял адреналин бурлить в крови, а мрачные мысли — в панике бежать.
Но лишь стоило любимой музыке сотрясти воздух квартиры, Виктор заметил, что мятно-зеленые ушки пони жалобно прижались к голове. На мордочке же появилось выражение, какое обычно бывает при острой неожиданной боли.
Виктор сделал оглушительный рев потише и спросил:
— Тебе плохо?
Лира, казалось, смущена:
— Да нет… Это похоже на музыку, которые играют молодежные группы грифонов. Впрочем, после мяса в еде я не удивлена.
— Сделать потише?
— Очень… тяжело. По ушам бьет. А у людей есть музыка поспокойнее?
Виктор мысленно дал себе по лбу, но нашел силы улыбнуться и сказать:
— Конечно! У нас полно академической музыки, например. Похоже на то, что играет… как ее… Октавия Мелоди!
Мятные ушки снова встали торчком.
— Вот это куда лучше! — улыбнулась единорожка, — Я всегда любила музыку в исполнении этой пони.
Виктор выключил медиацентр и сказал:
— Знаешь, можно слушать классику дома, но я думаю, что можно просто сходить… в оперу, к примеру.
Желтые глаза загорелись живым интересом, и парень мысленно поздравил себя с удачей. Он решил развить успех:
— Помнишь, в научно-популярной передаче рассказывали про старую Мегаполис-оперу в Нью-Йорке? Вот, новая опера сделана по ее образцу. Я посмотрю, что там сегодня.
— Идет!
— Тогда надевай костюм… Или платье. Мы летим в оперу!
Восторженная Лира ускакала прихорашиваться, а Вик сел за монитор и заказал билеты.
Что ж, если бы поняша любила ту же музыку, это было бы слишком идеально. С другой стороны, классику Вик и сам слушал время от времени. По крайней мере, ее осовремененную версию.
Подумалось вдруг, что этот поход в оперу — первый выход Лиры на улицу вообще и в обществе Виктора в частности.
Терзаемый сомнениями, парень уточнил, можно ли синтетам в Гигаполис-оперу. Оказалось, можно, хотя и с небольшой комиссией на билет. Не желая ловить ничьи косые взгляды, Виктор заказал отдельную ложу. Как выяснилось, опера давала и дневные сеансы, и на один из них Вик и Лира как раз успевали.
Виктор уже было повернулся позвать Лиру, но дверь в кабинет открылась, и пони сама появилась на пороге.
Сказать, что выглядела единорожка ослепительно, означало не сказать ничего.
Белоснежное платье с умеренным количеством блесток, изящные туфельки, выверенные лучшими дизайнерами «Хасбро», декоративное, отделанное золотистым узором седло и изящный обруч на голове, поддерживающий сложную прическу. И как она умудрилась все это сделать за те несколько минут, что Вик заказывал билеты? Без телекинеза тут явно не обошлось.
— Как я выгляжу? — спросила Лира и встала в кокетливую позу, помахав ресницами.
Виктор, поймавший себя на том, что смотрит на пони с раскрытым ртом, спешно вернул челюсть на место и сказал:
— Просто бесподобно! Хоть под венец. Тебе… неимоверно идет белое.
Пони опустила взгляд и снова трогательно покраснела:
— Тогда… я готова.
Флаер привел Лиру в полный восторг. Каплевидная машина с двумя двигателями по бортам, не слишком новый «Лайтнинг» седьмой серии. Когда фонарь кабины закрылся, и городской квартал плавно ушел вниз, поняшу было не оторвать от стекла.
Опера Европейского Гигаполиса произвела на пони неизгладимое впечатление. Огромный дворец из стекла, сверхплотной стали и голографических миражей возвышался сияющей даже в свете дня горой в центре обширного парка. И хотя внутреннее убранство было выполнено в стиле не устаревающей классики, снаружи архитекторам ничто не помешало придать зданию оперы плавные изгибы и сверкающие поверхности фантастического звездолета, спустившегося из неведомых далей. В небольших башенках наверняка скрывались проекторы голограмм, что подсвечивали величественное сооружение разноцветным мерцанием.
Флаеры кружили вокруг, приземляясь на стоянку, чтобы высадить пассажиров и тут же улететь, давая место следующим. Виктор тоже подвел машину к площадке, галантно подал Лире руку, и та в лучших традициях Кантерлота приняла помощь, оперевшись на ладонь человека передней ногой. Желтые глаза горели от восторга. Одно дело было видеть колоссальные конструкции по визору, и совсем другое — вживую, собственными глазами.
Строгие костюмы и платья, пышные наряды и подчеркнуто-строгие перемешались в шумной, хотя и не слишком суетливой толпе любителей традиционной культуры.
Лира вовсю глазела по сторонам. Виктор тоже, но по другой причине. Он старался первым заметить косые взгляды на пони в платье, что цокала по дорожке рядом. Но людям, по счастью, было как будто все равно.
Вик даже заметил, что какую-то даму в пышном платье сопровождает остроухий эльф. А молодой человек в дорогом костюме вел под руку голубокожую девушку, у которой вместо волос были загнутые назад неподвижные щупальца. Конечно, это могли быть модификанты, но насколько Виктор знал, это движение было не слишком популярно в Белом городе.
Хотя, положа руку на сердце, Вик бы себя чувствовал куда лучше, если увидел еще хоть одну пони. Ту же Октавию. Но нет, фантастических существ было совсем мало. А если среди зрителей и присутствовали синтеты, то гуманоидные, на первый взгляд неотличимые.
На входе благообразный пожилой мужчина во фраке провел над головой Лиры сканером. Тот ожидаемо выдал синий сигнал и краткую информацию о владельце синтета.
— Она со мной, — сказал Виктор.
Служащий бросил на пони неодобрительный взгляд, но та не смутилась. Сделала книксен передними ногами и поздоровалась:
— Добрый день, сэр.
Взгляд сделался удивленным на короткий миг, но служащий быстро совладал с собой и вручил Виктору заказанные билеты. По традиции в культурных заведениях, несмотря на регистрацию мест в сети, билеты дублировали на бумаге. Если быть точным — на волоконном полимере, хотя на ощупь разницы и не было.
— Виктор Стюарт и… эээ… Лира Хартстрингс? Отдельная ложа?
— Да, это мы, — сказал Вик, — Спасибо, сэр.
Они прошли по заполненным людьми коридорам, сделавшим бы честь любому дворцу: позолоченная отделка, пышные драпировки и картины, изображающие сцены из бессмертных произведений классики.
К своему стыду, Виктор практически ничего не узнавал и надеялся, что Лира не будет спрашивать. Но та была слишком впечатлена и взволнована в предвкушении грядущего действа.
Когда пони и человек устроились в удобных креслах, Виктор успокоился. Никто ничего не говорил по поводу присутствия пони. Та, усевшись по-человечески, в очередной раз огляделась и сказала:
— Мне здесь уже нравится. Даже красивее, чем в Королевской опере Кантерлота! Да что там, вся Королевская опера может тут в уголке поместиться!
Вик испытал приступ незаслуженной гордости.
— Да уж, размаха было не занимать, — ответил он, — Когда строили новую Гигаполис-оперу, рассчитывали на десять тысяч зрителей и при этом старались соблюсти традиции оперных залов.
— Вик, это так напоминает мне дом! Только не Понивиль, куда я переехала, а Кантерлот. С его чопорностью и важностью…
— Я считаю, получилось просто грандиозно.
— Согласна… я себя чувствую такой… маленькой!
Виктор рассмеялся. Ему очень захотелось взъерошить поняше гриву, но было бы жалко портить великолепие прически.
— Ты и есть маленькая, — сказал Виктор, потом добавил: — Маленькая пони в огромном мире людей…
Пони не обиделась, хихикнув в копытце:
— Вик, мы что, в… королевской ложе? — спросила она, — Тут только два роскошных кресла, будто специально для коронованных особ…