Бильбо резко кивнул, соглашаясь со словами целителя, и снова перевёл взгляд на серое лицо Торина. Он хотел уйти — повернуться спиной и отрицать произошедшее — но это было лишь очередное несбыточное желание хоббита. Он сказал Торину, что останется, и он сдержит своё слово. Даже если ему придётся остаться, чтобы услышать последний вздох Короля-под-Горой.
***
Комментарий к 3 глава. Белые камни Ласгалена
Трандуил заказал ожерелье у гномов для своей жены. Он передал материал для его изготовления Трору, т.к. как сами эльфы уже не работали с металлом. Это было высококачественное золото, серебро и великолепные драгоценные камни, известные повсюду как Белые камни Ласгалена (WhiteJemsofLasgalen). Но был спор по поводу оплаты за выполненную работу, и Король Трор отказался расстаться с ожерельем. Некоторые говорили, что ожерелье был столь прекрасно, что Трор был не в силах расстаться с ним и придумал претензии, другие приняли сторону короля гномов и заявили, что король эльфов обманул их – обсчитал. Как бы ни было, этот спор вызвал раскол в отношениях этих двух благородных народов, и одержимость Трандуила вернуть ожерелье разгорелась столь неистово, что исказила его суждение, и для него это была последняя вещь, напоминавшая ему об его умершей жене.
Кстати, учитывая, каким образом Трор не отдал Трандуилу изделие – эльф просто бесконечно великодушен, добр и не злопамятен. По хорошему после того поступка живых гномов на десяток вёрст остаться не должно было.
Так что гномы – те ещё мудаки, и это у них наследственное)
Ссылка на источник: https://pikabu.ru/story/zapomni_2948131
Если это не так, то тапки в студию. А точнее в комментарии)
========== 4 глава. Их самый тёмный час ==========
***
Торин очнулся от громких голосов. Голова загудела, когда он попытался вспомнить события, предшествующие его сну. Сражение продолжалось без него? Или он лежал среди павших на поле боя?
Торин шумно выдохнул, когда память подкинула ему пару знакомых образов. Гора в безопасности, дракон мёртв, а армия орков повержена. Он вспомнил облегчение, которое охватило его на Вороньей Высоте. Он сдержал своё слово. У его народа снова будет дом. И понимание этого согревало изнутри, в противовес ледяному холоду, пронзавшему до костей.
Всё закончилось.
Неожиданно чужая рука сжала его ладонь, и Торин распахнул глаза, сразу же наткнувшись на взволнованный взгляд Бильбо. Золотые кудри хоббита были взъерошенными, а лицо уставшим и грязным.Торин не мог вспомнить более прекрасного зрелища за всю свою жизнь.
Почему Бильбо здесь? Зачем он подвергает себя опасности?
Торин всё ещё помнил мягкость пальто Бильбо в своём сжатом кулаке. Как натянулась и затрещала по швам ткань, когда он перевесил хоббита через зубцы бастиона, угрожая ему расправой и кровавой смертью от падения. Ослеплённый безумием и предательством, он думал только о мести. Как далеко он бы зашёл?
Яростное ворчание Двалина заглушило любые возможные извинения гнома, и он издал тихий стон.
Бильбо сжал плечо Торина, как будто пытаясь остановить его от попытки подняться с постели. Если бы только его тело было способно на такое усилие. Торин не мог стоять плечом к плечу рядом с членами Компании, не мог отвечать за Эребор, но, несмотря на слабость, его рука дернулась в сторону отсутствующего меча, который гном всё равно не смог бы сейчас поднять. Двалин стремительно вошёл в палатку, разгоняя собой тьму, что снова наливала веки Торина сном.
— Эльфы здесь. И эта тонкая тень король. Он хочет видеть Торина.
— Впусти его, — Бильбо наполовину встал со своего места, но Торин усилил хватку, когда паника захлестнула его с головой. Он не понимал, что происходит, но знал, что не может позволить Бильбо ускользнуть. Гном боялся не увидеть его, очнувшись в следующий раз. Если этот раз наступит.
Двалин нахмурился, ворча себе под нос, но всё же отодвинул створки палатки в сторону, впуская неожиданного гостя. В руке он крепко сжимал топор. У Торина всё плыло перед глазами, но эльфа, вошедшего в палатку, он узнал. Леголас уважительно кивнул всем гномам, скользнул взглядом по принцам, прежде чем развернуться к королю и поклониться.
Не Торину, а Бильбо.
— Вы правы, — сказал он тихим, спокойным голосом. — Король Дубощит — не его дед, а я — не мой отец. Я хотел бы предложить свою помощь.
Бильбо громко вздохнул и заговорил дрожащим голосом.
— Мы… я… пожалуйста. Мы с благодарностью примем Вашу помощь… — Бильбо жестом указал на кровать, и Леголас приблизился, нахмурившись при виде ран короля.
— Нет, — Торин облизнул губы. Его голова запротивилась таким усилиям, а тело вспыхнуло болью, — нет.
Бильбо крепко сжал руки короля, причиняя боль.
— Торин, эльфы — единственные, кто может тебе помочь. Оин сделал всё возможное…
Торин покачал головой, не обращая внимания на боль, которая зародилась в черепе и медленно перетекла по позвоночнику к ране на груди, вышибая из неё весь воздух. Дело было не в гордости и не в том, что его будет лечить эльф. Нет. Гном понимал, что единственный шанс на жизнь стоял прямо перед ним, но были другие, которые нуждались в помощи эльфийского принца больше, чем он.
— Фили. Кили.
Торин на секунду зажмурил глаза, собираясь с силами, прежде чем распахнуть их и уставиться на кронпринца Сумеречного леса. Голос гнома был слишком тихим, чтобы сойти за командный, а тело — слишком слабым, чтобы исторгнуть из себя полноценное предложение, и единственное, что осталось у Торина — знаменитое гномье упрямство.
Леголас сложил руки за спиной и слегка поклонился Торину, прежде чем развернуться в сторону эреборских принцев. Эльф медленно перевёл взгляд с Кили на Фили, прежде чем быстро забормотать что-то Тауриэль на чужом языке. Торин понятия не имел, о чём они говорили. Их голоса напоминали перезвон колокольчиков на ветру: бессвязный и бессмысленный шум. Спустя пару минут они замолчали.
— Кого мне спасать? — спросил Леголас, опустившись на корточки у кровати Торина, чтобы их лица оказались на одном уровне. В любой другой раз Торин бы удивился проявлению вежливости, но эта мимолетная мысль не задержалась в его голове надолго, смытая волной всепоглощающей боли. Эльф не задал бы такой вопрос, если бы мог спасти обоих. И Торин не пожелал бы давать ответ на него и орку.
— Не спрашивай меня об этом, — Торин вздрогнул, впиваясь пальцами в мех под собой. — Я не стану выбирать между ними.
— Вам и не придётся этого делать.
Торин, несмотря на слабость, скривился от голоса Трандуила. Ублюдок не мог оставить его умирать в спокойствии? Он пришёл позлорадствовать в последние минуты жизни гнома, вспоминая все неудачи Торина, свидетелем которых стал?
Ткань зашелестела, когда король эльфов мягкой поступью вошёл в палатку, окинув всех цепким взглядом. Идеальная маска на его лице треснула, сменяясь горьким изумлением, а триумф Торина, вызванный эмоциями, проступившими на лице короля, омрачило горькое послевкусие. Одно дело было знать о медленной и мучительной смерти своих старых врагов, но совсем другое — стать этому свидетелем, с высоты своей бессмертной жизни.
— Леголас. Вот этот. — Трандуил указал на неподвижного Фили и развернулся к Кили, не сказав больше ни слова. Тонкие руки эльфа медленно пробежались над грудью молодого гнома, и его низкий, бормочущий голос зазвенел в воздухе, принося с собой эхо тёплых летних вечеров и свежесть осеннего леса.
Бильбо слегка дёрнул руками, вырывая Торин из таких мягких объятий тьмы. Гном не мог позволить себе заснуть, не зная, какая судьба ждёт его племянников. Но это оказалось труднее, чем любая война, в которой он когда-либо принимал участие.
— Раскройте палатку, — прошипел Бильбо опешившему Нори. — Ну же!
— Что? Зачем?
— Происходящее здесь должно быть видно остальным, — Бильбо бросил взгляд на Торина, облизнул губы и чуть склонился вперёд. Нори отзеркалил жест, ловя каждое слово хоббита. — Не только членам Компании, но и всем, кто захочет увидеть. Если что-то пойдёт не так, если Трандуил и Леголас не преуспеют, тогда гномы должны знать, что в этом нет вины эльфов.