Они сжигают тело Ибуна, потому что земля слишком холодная, а Балин не хочет, чтобы его друг гнил в каменной гробнице за сотни миль от своего дома.
***
Это тяжело и неимоверно трудно, но когда по промозглым залам разносится крик первого новорождённого в Синих Горах Торин понимает, что всё это было не напрасно.
***
Дори и Нори называют брата в честь своего деда.
***
Спустя год умирает их мать, а спустя два Нори уходит из Синих Гор. Раз в несколько месяцев от него прилетает ворон. Дори сжигает письма сразу же после прочтения.
***
Впервые Дис улыбается спустя двенадцать лет после смерти Фрерина, когда встречается взглядом с гномом в явно недешевых доспехах на рынке в Красных Горах.
***
Они с Вирилом женятся спустя три года.
***
Спустя два десятилетия в письмах Нори начинает проскальзывать определённая информация, имеющая вес для всего народа Дурина. Дори хмурится, но больше не сжигает письма. Он даже перестает их распечатывать. Теперь это делает Торин.
***
Фили рождается жарким летом, и впервые беря его на руки Торин чувствует, как часть его, та, которая умерла вместе с Фрерином, снова возвращается к жизни.
***
Спустя несколько лет Кили присоединяется к своему брату.
***
Вирил погибает в битве спустя год после рождения своего младшего сына.
***
Дис не перестаёт улыбаться. Она просто больше никогда не вспоминает о Вириле.
***
Старик Грор умирает и Даин принимает мантию повелителя Железных Холмов. Траур наконец-то закончился. В том же году Торин объявляет Фили и Кили своими наследниками.
***
Он не может их потерять.
***
— Его видели вблизи Шира.
— Шира? Это вообще где?
— В самой жоп…
— Нори! Здесь Ори!
— Да-да, прости Дори. В общем, это далеко и… это всего лишь слухи, Торин.
Взгляд Нори острый словно бритва, а десятки новых шрамов говорят о том, что путь, который он прошёл, был отнюдь не лёгким.
***
Время идёт. Двалин и Балин берутся за обучение Фили и Кили. Торин с абсолютно спокойной душой оставляет Синие Горы на свою сестру и направляется на восток.
***
Последующие десятилетия наполнены одинаковыми серыми днями, вонючими кабаками и работой, за которую практически ничего не платят.
***
Волшебник странный, подозрительный и будь здесь Нори, то он сказал бы Торину держаться подальше от подобного типа. Но Нори здесь нет. Поэтому спустя столько долгих лет Торин возвращается обратно в Синие Горы с тем, чего не ощущал уже очень много лет. В его груди, наконец-то, снова появилась надежда.
***
Фили и Кили выросли. Дис же напротив — совсем не изменилась. Поэтому прилетевший подзатыльник совсем не удивляет.
— Если ты не вернешь их живыми, Торин…
Последующие слова тонут в тихих всхлипах и братском плече.
***
— Глоин, по-видимому, наш король совсем-то головой тронулся за время своего путешествия. Давно подобного бреда не слыхал. Но я в деле. Дори! Есть разговор. Только давай ты сначала выслушаешь меня, а уже только потом начнёшь орать. Идёт?
***
Отказ Верховного Совета не то, чтобы не ожидаемый, но всё равно отдаёт горечью где-то в груди.
***
Торин замечает добротную дубовую дверь, окрашенную в зелёный цвет и помеченную волшебным знаком только на второй круг своих поисков в крошечном Шире. Он голоден, злой, рука всё ещё побаливает после встречи с малоприятными особами в таверне две недели назад, а заверение волшебника о том, что они найдут в этом месте взломщика, тают подобно туману в лучах восходящего солнца. Особенно когда Торин замечает хоббита-мужчину, который заботливо пересаживает цветы и поспешно исчезает в глубинах своего дома при виде незнакомца.
***
В хоббите нет ничего особенного. Он явно никогда не держал в руках ничего тяжелее кухонного ножа, а его нога никогда не ступала дальше этого самого Шира. И всё же, почему волшебник настаивает на том, что его нужно взять с собой в качестве взломщика?
Возможно потому, что ты готов умереть за него?
Торин просыпается рывком. Задыхается от тех сотен воспоминаний приятных и не очень, а порой и откровенных кошмаров, которые подкинул ему уставший разум. Чувствует, как медленно катятся капли пота по спине и как громко колотится сердце в груди. И как от страха начинают трястись руки, когда взгляд Торина не натыкается на того, кто должен сейчас быть в одной постели рядом с ним.
Нет.
Махал, нет.
— Я здесь, — тихий голос окутывает Торина со всех сторон, прогоняя в сторону все страхи и ненужные мысли. Гном медленно повернул голову, натыкаясь взглядом на Бильбо, стоящего у приоткрытых дверей, ведущих в сад и кутающегося в огромное тёплое одеяло.
Торин встал с кровати, недовольно поморщившись, когда ступни дотронулись до холодного пола, прежде чем накинуть одеяло себе на плечи и присоединиться к Бильбо.
— Я и не услышал, когда ты проснулся. Как долго ты уже здесь стоишь? — спросил Торин, любуясь больше хоббитом, чем солнцем, которое окрасило небо всевозможными цветами в преддверии рассвета.
— Недолго, — задумчиво ответил Бильбо, не отрывая взгляда от сада перед собой.
— О чём ты думаешь? — Торин на мгновение прижался губами к виску Бильбо, наслаждаясь родным запахом.
— О доме.
Торин вздрогнул, чувствуя, как треклятый страх снова обвивает своими скользкими щупальцами его разум. Бильбо передумал? Решил вернуться в Шир? Хоббит покачал головой, явно заметив метания Торина, прежде чем произнести:
— Я говорю не о Шире. Я имел в виду Эребор и Дейл, — Бильбо глубоко вздохнул. — Никогда не задумывался над тем, как будет выглядеть здесь всё через пять, двадцать или даже пятьдесят лет? Хм, возможно Фили и Кили даже повзрослеют к тому времени.
— Очень в этом сомневаюсь, — с улыбкой ответил Торин, прежде чем отойти к прикроватному столику, на поверхности которого лежали две блестящих бусинки. Одна — та, что сделал Бильбо, а другая… В последний раз Торин видел её очень много лет назад в самых сокровенных глубинах сокровищницы, где хранились самые ценные и самые древние реликвии для народа Дурина.
Часть Торина сожалела о том, что он не может сделать брачную бусинку для Бильбо собственными руками. В глазах других (чужих) гномов, людей и эльфов его хоббит всегда будет выглядеть недостойным целого короля, и именно вещица подобная этой, могла исправить ситуацию и заставить замолчать любителей открывать рот лишний раз.
— Это принадлежало гномке по имени Пира. Она была первой королевой Эребора, женой Траина I, основателя Эребора, — Торин сглотнул набежавшую слюну. — Они были первым и последним крепким союзом, под правлением которого царство процветало.
— Так же будет и во время твоего правления, — с улыбкой сказал Бильбо. — Я в этом уверен.
— Нет, ты не понимаешь, — Торин на несколько мгновений прикрыл глаза, раздумывая над тем, что сказать и какие слова подобрать, чтобы Бильбо понял всё правильно. — Тот, кто связывает себя узами брака с королём становится консортом, да соправителем и источником поддержки, но никакой реальной властью они не обладают. Пира и Траин были равны во всем. Они оба правили Эребором. И… это то, чего бы я хотел для нас с тобой.
Бильбо распахнул глаза в неверии.
— Я… ты… — хоббит тряхнул головой, собираясь с мыслями. — Торин, ты уверен в этом? Я не гном и даже не человек. Ты и вправду думаешь, что никто не будет против подобного союза?
— Никто из тех, с кем мы знакомы, не поставит под сомнение это решение. И это единственные о чьем мнении мы должны беспокоиться. Сейчас Эребору нужно нечто большее, чем древние короли из легенд. Мир меняется, и мы должны меняться вместе с ним, — Торин провёл большим пальцем по вычурным узорам на бусинке. — Я не смогу в одиночку восстановить Эребор. И поэтому я прошу тебя разделить со мной бремя короны и править вместе со мной, как равному, во всех возможных смыслах этого слова.
Бильбо молчал. Торин тоже. Солнце медленно поднималось над горизонтом, освещая своими тёплыми лучами промёрзлую землю и пики далёких гор. Наконец, хоббит протянул правую руку и ухватил Торина за ладонь, в которой были зажаты бусинки.