Гул чужих разговоров затих, сменившись шёпотом толпы. Бильбо поражённо выдохнул и заставил себя выпрямить плечи, когда увидел, сколько народу заполнило тронный зал. Он даже не предполагал, что тронный зал способен вместить такое количество гномов, людей и эльфов.
Старые темные проходы исчезли, сменившись широкими арками из белого отполированного мрамора. И это стало единственным, что сумел рассмотреть Бильбо за сотнями нетерпеливых и радостных лиц.
Бильбо глубоко вздохнул и заставил себя смотреть лишь в спину Дис. Её роскошное платье скользило по отполированному мрамору, а бусинки мягко переливались в свете фонарей. Бильбо на мгновение даже причудилось, что он услышал их перезвон. Но это всё отошло на задний план, как только Бильбо увидел Гэндальфа, который ожидал их в центре зала. Хоббит практически не узнал своего старого друга, который снял свою неизменную потрёпанную шляпу, а серые одеяния сменил тканью, сотканной из серебра и золота. Даже волосы волшебника ровно свисали с плеч, придавая тому немного строгий вид. Но теплота и озорной блеск никуда не делись из этих серых, всезнающих глаз и Бильбо не смог сдержать радостной, насколько позволяли его доведённые до предела нервы, улыбки, в ответ на кивок Гэндальфа.
Дис замерла, и только лишь когда она поклонилась, приветствуя стоящего перед собой, Бильбо смог рассмотреть Двалина в полной боевой экипировке. Капитан Королевской Стражи задорно ему подмигнул, прежде чем снова нахмуриться, поклониться, подражая Дис и являя взору хоббита гнома за своей спиной.
Торин.
Бильбо поражённо выдохнул, чувствуя, как под рёбрами в безумном барабанном ритме заходится сердце. Если он был солнцем, то Торин — луной. Рубашка, сотканная, казалось бы, из тончайшего серебра мягко переливалась в свете фонарей, ярко контрастируя с бледными завитушками и резкими линиями кхуздула на оголённых руках Торина. И в отличие от Бильбо, в волосах Торина затерялись только две косы: одна, отмечающая его как члена Компании и вторая, на конце которой болтались три бусинки — подтверждение их с Бильбо брака.
Но Бильбо был не единственным, кто не мог насмотреться. Торин выглядел не лучше — неподвижный и заколдованный, гном замер, будто наткнувшись на невидимую стену, когда их взгляды встретились. Как будто они были одни в целом мире, а не стояли перед тысячной толпой ожидавшей их бракосочетания. Как будто прошли месяцы, а не часы, когда они видели друг друга в последний раз. По крайне мере, да, такого Торина Бильбо видел впервые: не просто союзник, друг или любовник, а гном, который скоро станет его мужем.
Он был так сосредоточен на Торине, что едва заметил, как Дис и Двалин отошли в сторону, оставив их разделенными узкой полоской камня.
Бильбо и Торин двинулись одновременно, словно повинуясь чьему-то незримому приказу. И лишь в последний момент хоббит, вспомнив слова Дис, одёрнул руку в сторону от Торина и прижал ладонь в кулаке к своему бедру. Впрочем, так же, как и Торин.
Гном выглядел таким же нетерпеливым, как и Бильбо. И это, наряду с чистой, пышной одеждой, враз сделало Торина похожим на молодого принца, которым он, скорее всего и был до того, как судьба внесла свои коррективы и принесла в его жизнь испытания, горести и потери.
Наконец, в зале наступила тишина. Все казались потрясенными, захваченными тем же заклинанием, что пленило Торина и Бильбо, и теперь, затаив дыхание, ждали, чем закончится легенда, разворачивающаяся прямо на их глазах.
— И вот оно — начало, — произнёс Гэндальф; его слова, наполненные древней силой, плыли по воздуху — тихие, но от этого не менее слышимые для всех тех, кто хотел слушать. — В Средиземье существует множество легенд о славных и древних событиях: рассказы о мужестве и силе, прощении и верности, долге и чести. И все же немногие из нас имеют счастье и честь наблюдать, как одна из этих легенд разворачивается прямо на наших глазах. Пройдя много миль и выдержав множество испытаний, Торин Дубощит из Эребора и Бильбо Бэггинс из Шира, хоббит и гном, пришли сегодня сюда, чтобы связать себя узами брака и соединить две жизни в одну.
Бильбо сглотнул набежавшую слюну, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
— Любовь наполняет нашу жизнь смыслом, дает нам силы, когда мы начинаем сомневаться в собственных; преданность обогащает нас, а дружеские отношения защищают от холода сего мира, который часто бывает жестоким к своим детям, — Гэндальф шагнул вперед, положив одну руку на плечо Торина, а вторую на плечо Бильбо. — Это то, что Бильбо Бэггинс предлагает тебе, Торин Дубощит. Ты принимаешь это?
Торин молча кивнул головой в ответ и затем чуть хрипло и поспешно произнёс, протягивая руки ладонью вверх между собой и хоббитом:
— Принимаю.
— А ты, Бильбо Бэггинс? Ты принимаешь Торина Дубощита?
Слёзы всё-таки потекли по щекам Бильбо, тут же вызывая своим появлением обеспокоенность и хмурость на любимом лице, но голос хоббита тем не менее не дрогнул, когда он давал свой ответ:
— Принимаю.
Бильбо вложил свою ладонь в ладонь Торина, тут же переплетаясь с гномом пальцами и наслаждаясь прикосновением разгорячённой кожи.
Гэндальф улыбнулся, обхватил обеими руками их соединённые вместе ладони и произнёс:
— Быть по сему.
Когда Гэндальф отступил на шаг назад, рисунки на руках Бильбо и Торина вспыхнули сотнями искр. Чернила нанесённые Дис медленно зашевелились, меняя форму надписей и рун. Свечение угасло и Бильбо не смог сдержать своей улыбки, когда увидел, что стало с рисунками на его коже. Большинство линий остались такого же цвета: тепло-золотого, больше напоминающего собой цвет закатного солнца, чем золота в сокровищнице. И всё же тут и там мелькали серебряные линии, такие же, как и на руках Торина, среди рисунков которого так же мелькали золотистые цвета.
Гном переместил руку, и Бильбо с удивлением моргнул, осознавая, что рисунки на его теле идеально совпадают с рисунками на теле Торина и наоборот. Как будто они были двумя частями единого целого, которые теперь, наконец, снова оказались вместе.
— Ваш союз завершен, — произнёс Гэндальф и расплылся в улыбке. Тронный зал тут же разразился аплодисментами, громкими выкриками на кхуздуле и всеобщем и стуком десятков ног.
Торин притянул Бильбо к себе и столкнулся с хоббитом лбом.
— Муж, — хрипло сказал гном, как будто едва мог в это поверить. Как будто Бильбо мог это сделать. Внутри него бушевали сейчас сотни эмоций, от которых хотелось одновременно и плакать и смеяться, поэтому хоббит не придумал ничего лучше, чем привстать на цыпочках и втянуть Торина в поцелуй.
— Я люблю тебя, — прошептал Бильбо, как только оторвался от Торина для глотка воздуха.
Торин ухмыльнулся и снова втянул Бильбо в поцелуй под громкий свист и пошлые комментарии друзей.
— Я тоже тебя люблю, — ответил гном. — Сейчас и на все оставшиеся дни.
Наконец, Гэндальф поднял правую руку, призывая толпу к молчанию и склонил голову в сторону Фили и Кили, замерзших возле Дис, справа от Торина и Бильбо.
Принцы Эребора шагнули вперёд одновременно. Их пышные тёмно-синие одежды мягко шуршали в абсолютной тишине, переливаясь в свете фонарей десятками рун кхуздула и звёзд Дурина, так же как и тонкие ободки серебра, венчающие голову обоих принцев. Они были столь красивы и молоды, что на несколько мгновений у Бильбо перехватило дыхание. Когда-то место Торина займёт Фили или Кили, а потом и их сыновья, и сыновья их сыновей, и так на протяжении сотен лет, ведь пока стоят горы, будут стоять и гномы. И только, когда взгляд Бильбо наткнулся на роскошную тёмно-синюю подушку в руках Фили, а затем и на вещь, что умостилась на ней, хоббит почувствовал, как земля медленно уходит из-под ног.
Корона, не та, что Торин возложил на свою голову в безумии, и не та, что смог бы найти Ори в глубинах сокровищницы, одиноко мерцала на синем бархате, мягко переливаясь всеми оттенками серебра и редкими драгоценными камнями. Она была слишком яркой и простой, чтобы принадлежать многовековой истории Эребора. Нет. Она наверняка была выкована из очищенного серебра и золота, в тёплом огне отстроенных кузниц, общими силами гномов и людей. Традиционный гномий дизайн, сплошь и рядом состоящий из острых и грубых линий, сменился мягкими нежными завитушками, которые превращались всё в те же дубовые листья и жёлуди.