Несколько месяцев назад он решил, что нашёл свое мужество в Туманных горах, теперь же все его следы исчезли.
Рука, лежавшая на его плече, ощущалась мёртвым грузом, несмотря на добрые намерения Балина.
— Он зовёт тебя.
Слова постепенно дошли до хоббита, проникая сквозь кокон горя, который он воздвиг вокруг себя.
— Он… Он очнулся?
— Ненадолго, я думаю. — Улыбка гнома была кривой. — Ему больно, и маковое молоко, которое Оин дал ему, скоро усыпит его снова. Но да, он ещё жив, и да, он хочет тебя видеть.
Бильбо проигнорировал острую боль в мышцах, когда встал, спотыкаясь, рядом с Балином. Когда глаза Торина закрылись на Вороньей Высоте, он боялся, что тот больше никогда не очнётся. Теперь, когда он проскользнул в палатку, отведённую для короля, Бильбо вспомнил, почему эти страхи родились в его голове.
Торин казался маленьким под укрывавшими его мехами. Блеск липкого пота омрачил серое лицо, а губы казались почти белыми в тени бороды. Его волосы были спутанными и грязными. Единственный намек на цвет лежал в глазах — их голубая лазурь не исчезла. Ещё нет.
Торин поднял глаза, услышав шум приближающихся шагов. Бильбо опустился на колени у кровати, если грубый мешок под королем можно было назвать таковым. Несколько масляных ламп освещали палатку, отбрасывая мрачные тени на стены. Оин и Балин отошли от них в сторону, создавая иллюзию уединённости.
— Мастер Бэггинс.
Имя было произнесено шёпотом, в противовес крепким пальцам, схватившим его за запястье. Спазм боли исказил лицо Торина, и Бильбо разжал руку короля, чтобы тут же обхватить её своими крошечными ладонями.
Наконец, лицо Торина расслабилось, а дыхание выровнялось. Это была крошечная победа, попытка оттянуть неизбежное, и Торин знал это так же, как и он. Король не предпринял попыток вырвать свою руку из хватки Бильбо.
— Ты не изгнан, — голос Торина дрогнул, и он хрипло задышал. Повязка вокруг его груди, только что наложенная Оином, снова окрасилась в алый. — Врата Эребора всегда будут открыты для тебя, и ты всегда будешь желанным гостем в моём доме.
— Тссс, Торин. Нет, нет, это… — затарахтел Бильбо, качая головой в попытке сдержать свои протесты. Он не хотел иметь убежище в Эреборе. Ему не нужна эта гора, если в ней не будет ничего, кроме призраков тех, кого он называет своими друзьями. Хоббит пришёл сюда не из-за Одинокой Горы или её сокровищ. Всё, что он хотел — это помочь гномам вернуть свой дом. Если бы он знал, что всё так закончится…
Его мысли угасли, заглушённые осознанием того, что любые слова ничего не изменят. Бильбо говорил правду на той холодной земле: он был рад, что принял участие в приключениях Торина. Если отмотать время назад и попросить его сделать выбор снова, зная, что он закончится у кровати умирающего короля, которая может скоро стать тому могилой, его ответ останется прежним.
Он бы всё равно ответил «да», даже зная о боли, что ждёт его в конце.
— Я украл у тебя Аркенстон, — Бильбо вздрогнул от своих неосторожных слов, но он не мог позволить Торину сделать это: смести все его поступки под коврик, как будто это уже не имело никакого значения. — Я отдал его тем, кого ты считаешь своими врагами. Я предал тебя. — Бильбо приподнял брови, его губы озарила короткая и безрадостная усмешка. — Или ты забыл это?
— Я не оставил тебе выбора. — Слабая улыбка изогнула рот Торина, и мягкости в его взгляде была больше, чем заслуживал Бильбо. — Твои действия не были рождены из жадности или безумия. — Его ресницы затрепетали, дыхание сбилось, а голос стал походить на слабый шёпот ветра. — Если бы я мог сказать то же самое о себе.
— Нет, это не так. Ты был болен, — Бильбо покачал головой. — Ты не отвечал за свои действия.
— Причина. Не оправдание, — ладонь Торина ослабла и выскользнула из рук хоббита, упав на покрывало.
Бильбо вскочил на ноги, его охватил страх, когда он уставился на перевязанную грудь Торина, ожидая последнего вздоха короля. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он понял, что тот дышит. Пока что.
— Он спит. — Оин шагнул вперед, его ладонь обхватила локоть Бильбо, и он подвёл его к стулу, стоящему с другой стороны от постели Торина. — Проснётся ли он снова? Это известно лишь одному Махалу.
Бильбо подумал, сколько времени целитель наблюдал за ним с Торином. Его рог лежал на столе, и он был слишком занят, смешивая припарки и зелья, чтобы возиться с ними, так что, возможно, он не слышал, о чём они говорили. Тем не менее, было ясно, что внимание Оина всегда было сосредоточено на короле.
Двойные косы в бороде Оина распутались, из-за чего волосы выглядели грязными и неопрятными. Взгляд старого гнома был полон сочувствия. В его руках была деревянная миска с водой и более-менее чистая ткань, бывшая когда-то простынёй. Оин всунул всё это в дрожащие руки Бильбо, не говоря ни слова, только молча кивнул на стул возле короля. Это было тем немногим, чем мог помочь Бильбо.
Хоббит едва заметил тишину, которая наступила в палатке, когда смочил ткань в холодной воде, игнорируя собственный дискомфорт, и отжал её, прежде чем прижать ко лбу Торина.
Это была медленная и кропотливая работа. Бильбо стёр грязь и пот с лица Торина, уже измученного агонией боли. Вымыл грязь долгой битвы и не менее долгого путешествия с его волос. Хоббит не мог вспомнить, когда в последний раз кто-нибудь из них видел количество воды больше, чем во фляге, не то, что купался в ней. Казалось, что пыль Средиземья въелась в них, оставив на их телах кровавые раны и глубокие шрамы.
Оин очистил и перевязал большую часть ран Торина, но руки короля, покрытые мозолями от постоянного использования Оркриста, не были перевязаны. Осторожно, Бильбо обмыл раненые костяшки и вычистил грязь из-под ногтей Торина. Он снова и снова опускал ткань в воду, пока Торин не лежал перед ним настолько чистый, насколько хоббит мог сделать его таковым в данных условиях.
Когда он отложил чашу в сторону, то понял, что Балин и Оин наблюдали за ним всё это время. На их лицах застыла грусть и что-то ещё, что Бильбо не смог прочитать.
— Что?
Балин посмотрел в сторону Оина, прежде чем вернуть ему напряжённую улыбку. Она застыла на его губах, но не прогнала горе из глаз старого гнома.
— Ты отлично справился, мастер Бэггинс. Но почему ты не думаешь о себе?
— Что? — Оторопело переспросил Бильбо.
Оин поднял пустую серебряную тарелку на уровень лица хоббита. Металл потемнел от времени, но Бильбо всё равно смог рассмотреть своё собственное грязное отражение. Высохшая кровь покрывала его лицо и большую часть одежды, а волосы напоминали крысиное гнездо. Его матушка, скорее всего, перевернулась бы в могиле от его внешнего вида.
Этого было достаточно, чтобы щёки хоббита вспыхнули ярким малиновым цветом, когда он понял, что Оин имел ввиду омыть его собственные раны, а не раны умирающего короля.
— О, я…
Бильбо был спасён от необходимости давать какие-либо вразумительные ответы криком с другого конца палатки.
— Он просыпается!
Звонкий голос заставил его подпрыгнуть, и он, наконец, заметил, что Фили и Кили также лежат поблизости. Он был слишком поглощён Торином — слишком сосредоточен на его слабых словах и собственных мольбах — чтобы заметить кого-то ещё. Теперь он увидел Тауриэль, стоящую рядом с Кили. Её лицо, казалось, светилось от надежды.
— А? — Оин подхватил свой рожок, поднося его к уху, и развернулся к ней. — Повтори?
— Он просыпается! Кили просыпается! — Она вздохнула, проговаривая слова с необычайной скоростью и пылкостью, которые хоббит никогда раньше не слышал от эльфа.
Оин привязал рожок к поясу, рывком собрал десяток склянок со стола и пересёк палатку до того, как кто-то сказал хоть слово. Бильбо беспомощно смотрел ему вслед. Он хотел последовать за целителем, но чем он мог помочь? Он чувствовал себя так, словно вернулся в начало своего приключения: запасное колесо, которое взяли на всякий случай, и которое особо никому не нужно.
— Не бойся, мастер Бэггинс, — призвал Балин к спокойствию, садясь на ближайший ящик. Бильбо вздрогнул от звона доспехов гнома, когда тот попытался умоститься, чтобы не потревожить свои раны. — Оин сделает всё возможное для Кили. Он очень заботится о мальчишке. Хотя, возможно, не так, как эта молодая эльфийка.