— Это не было твоим решением, — Торин повернул голову в сторону Гэндальфа, который вошёл в палатку. С его лица исчезли тени усталости и обречённости, а в глазах снова горел огонь. — Я не могу сказать, простил тебя Бильбо или нет, но я прошу тебя не терять надежды. Его действия говорят громче тысячи слов, и ты ответь тем же.
Торин вздохнул. Слова волшебника были как всегда загадочны и непонятны.
— Разве ты не можешь говорить понятными словами, старый друг?
Волшебник посмотрел на него как на несмышлёного ребенка, который не понимает, почему нельзя есть землю.
— Бильбо Бэггинс не стал бы заботиться о гномах, если бы не уважал их короля, — Гэндальф задумчиво постучал посохом по земле, прежде чем встретиться своим непроницаемым взглядом с Торином.
— Хоббиты — мирный народ, но даже их доброта имеет свои пределы. И ты пересёк их давным-давно, ещё в Туманных горах, когда обвинил его во всех смертных грехах, — волшебник выпрямился. Верхушка его остроконечной шляпы достала до потолка палатки. — Доброта его сердца — не единственное, что привело Бильбо к Эребору, и уж точно это не то, что движет им сейчас. За его сегодняшним уходом кроется нечто большее.
Торин застонал, желая, чтобы Гэндальф хотя бы раз в жизни говорил понятные вещи. Гномы, даже в периоды дипломатических переговоров, были известны своей прямотой, в то время как волшебники вели задушевные и зачастую понятные только им разговоры.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Торин покачал головой. — Что я ещё могу сказать помимо того, что уже было сказано? Я снова извинюсь перед ним, попрошу у него прощения, но все эти слова он уже слышал.
— Тогда, возможно, тебе следует перестать говорить и начать слушать, — предположил Гэндальф. — Ты считаешь себя виноватым и думаешь, что только ты должен извиниться, но сдаётся мне, что у Бильбо другое мнение на это счет. За последние дни у тебя не было возможности поговорить с ним.
— И вряд ли она появится, — Торин поднял руку и слабым жестом обвёл палатку. — Я стал пленником собственного тела, а Бильбо, к сожалению, вне досягаемости моих сил.
Глупо было обижаться на собственный народ и Компанию, которые перетянули на себя всё внимание хоббита. Возможно, если бы не призрачные видения того, что Бильбо может никогда не вернуться, то он был бы более спокоен.
— Бильбо вернётся, — Гэндальф улыбнулся, как будто прочитав мысли Торина. — Когда он это сделает — вспомни мой совет. Не перебивай его, когда он начнет говорить. Его слова могут тебя удивить.
Волшебник начал искать что-то в складках своей мантии.
— Балин сказал отдать тебе кое-что, — Гэндальф вытащил из кармана мятую бумажку. Скорее всего, она прошла через несколько рук, прежде чем добраться до Торина. — Он подумал, что ты захочешь быть в курсе.
Торин жадно ухватился за исписанную бумажку, чтобы отвлечься от сомнений и боли. Знакомым почерком Балина была предоставлена основная информация: количество живых и мёртвых, а также нужды людей и гномов. Данные о целостности горы и количестве рабочих рук, необходимых для реконструкции жилых комнат.
В каждой написанной строчке Торин видел труд остальных членов Компании. С самого начала большинство из них последовали за ним к склонам Эребора с мыслями о богатстве, что хранила в себе гора. Теперь стало ясно, что их преданность выходит за рамки обычной денежной выгоды. И только сейчас до Торина дошло, что план спасения двух народов разворачивается на поблекших бумажках, которые члены Компании передавали друг другу.
— Я надеюсь, новости хорошие? — Спросил Гэндальф, приподняв одну бровь.
Торин ни на секунду не поверил, что волшебник не был в курсе содержимого записок. Гном неохотно ответил — скорее для своих племянников, чем для Гэндальфа.
— Все стороны понесли тяжёлые потери, но больше всего пострадали люди из Озёрного города. Их было слишком мало с самого начала, плюс отсутствие опыта и оружия, не говоря уже о драконе. Гора в безопасности, а все народы заняты сбором припасов.
— Их достаточно? Припасов, я имею ввиду, — спросил Кили, пытаясь прочесть записку в руках Торина.
— Ещё нет. У нас много ртов, и слишком мало тех, кто может охотиться.
— Что насчет мертвых? — Торин вздрогнул от голоса Фили. Он думал, что его племянник снова заснул, напоенный травами Леголаса. — Что с ними будет?
— Они уже сожжены, — тихо ответил Гэндальф. — Великие костры горели днем и ночью. Другого выбора не было. Земля слишком твёрдая, чтобы копать могилы, и у нас нет времени, чтобы построить так много гробниц. Это было предложение Бильбо, и оно было одобрено людьми, эльфами и даже гномами.
— А орки?
— Также сожжены на бесплодной скале, чтобы их тёмная магия не смогла отравить землю вокруг горы.
Молчание, тяжёлое и одновременно благодарное, было ответом на слова Гэндальфа. Торину было больно думать обо всех тех, кто был убит. Сколько погибло, пока он прятался за каменными стенами, будучи пленником собственного безумия? Скольких можно было спасти, если бы он только сорвал оковы золотой лихорадки раньше и занял своё место в бою?
Торин отбросил эти мрачные мысли в сторону. Сожаления не помогут им выжить. Только быстрые действия могут спасти их от зимы. Раны снова дали о себе знать, но Торин не мог позволить сну забрать себя. Было слишком много вопросов, которые нужно было решить. Он не мог даже встать с кровати, чтобы помочь в ремонте или охоте, так что оставалось единственное, что он мог сделать.
— Сообщите Даину, чтобы он прибыл в мою палатку, как только сможет, и скажите остальным, что собрание должно состояться до заката, — Торин задумчиво почесал бороду и добавил, — Также пригласите Барда и Трандуила: вопросы, которые мы будем обсуждать, также касаются и их.
— Торин, твои раны… — начал Оин с мрачным видом, но король остановил протест старого гнома взмахом руки.
— Я не покину эту постель, но проблемы королевства не могут ждать моего выздоровления. Я буду полагаться на твои способности, мой друг.
Оин проворчал что-то себе под нос, но всё же согласился со словами Торина.
— Выпей-ка вот это, — приказал целитель, протягивая ему чашку с подозрительной жидкостью. — Настой заберёт твою боль, не затуманив при этом рассудка. Ты проспишь час, максимум — два. К тому времени, когда Даин приедет сюда, ты снова проснёшься, а отдых — это то, что тебе сейчас необходимо.
Торин сделал, как было велено, игнорируя горький вкус варева Оина. Настойка подействовала моментально: Торин почувствовал, как по телу разлилась тяжесть, а веки заволокло сном. Сон был роскошью, которую он не мог себе позволить. Эребор ждал его, и он был не в праве отвернуться. Не в этот раз.
***
========== 7 глава. Встреча союзников ==========
***
Как бы это не выглядело со стороны, Бильбо не прятался. Он просто хотел побыть в одиночестве.
Конечно, он мог понять, почему другие могли так подумать. Десяток бочек скрыл его от холодного северного ветра, а шкура, накинутая сверху, надёжно скрыла хоббита от чужих взглядов.
Яблоко в его руках видело лучшие дни. Кожура чуть потемнела, но фрукт, по крайней мере, не был червивым. Хоббиту приходилось питаться едой и похуже, так что Бильбо не очень заботился об её внешнем виде. Яблоко было слишком мягким, а по вкусу напоминало не очень свежий эль, что как-то распивала Компания.
Менее чем через минуту скудный завтрак был окончен, и Бильбо поморщился от боли в животе. Не то чтобы его это удивило. Душевная боль, а не голод, сжимала внутренности хоббита, и он не смог найти другого выхода, кроме как страдать.
Он поступил как трус, сбежав из палатки. Бильбо не остановило даже то, что Торин практически умолял его остаться.
И он ведь практически сдался. Ещё секунда, и он бы принял предложение Торина. Во всём Средиземье не осталось места, в котором Бильбо хотел бы оказаться в тот момент. Даже Шир. И всё же он не мог пойти на такой риск. Особенно, когда воспоминания о прикосновениях Торина жгли его, словно клеймя, а собственное сердцебиение гремело в ушах, заглушая все звуки вокруг.