Как будто он был не вправе сделать этого.
Тяжело сглотнув, Торин поморщился, пытаясь подобрать правильные слова.
— Если ты решишь отказаться от этого сейчас или в будущем, я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе. Я не хочу, чтобы ты думал, что я принуждаю тебя к согласию.
— Ты не понял меня, — Бильбо без раздумий уселся на край постели Торина. Гном с облегчением выдохнул, наслаждаясь мгновением спокойствия. — В залах Эребора и так достаточно путаницы, и я не говорю, что ухаживания… это недоразумение. Я просто не хочу…
Торин слушал в пол уха, заворожённый линией горла Бильбо, когда тот откинул голову назад и глубоко вздохнул, пытаясь подобрать правильные слова. Если бы гном говорил с кем-то другим, то немедленно потребовал бы продолжения фразы, но Торин привык к задумчивым ответам Бильбо. Он скучал по ним последние несколько недель. Было приятно видеть такого хоббита рядом с собой: неподвижного и вдумчивого, не охваченного ураганом активности и не погруженного в пучины беспокойства. Это был тот хоббит, которого Торин знал и которым восхищался.
— Я не хочу лгать нашим друзьям, вот и все.
Торин в последнюю секунду смог подавить слова, которые готовы были вырваться с его языка. Было слишком легко произнести то, что никто из них не был готов услышать. Ясный разум управляла его головой, но сердце было совершенно другим вопросом, и гном сдерживался с последних сил, чтобы не протянуть руку и не обхватить ладонь Бильбо. Поспешить сейчас — рискнуть всем, что они смогли восстановить, а этого никак нельзя было допустить.
— Когда придет время для правды, поверь мне, они поймут, почему это было необходимо.
Стук прервал их разговор, прежде чем Бильбо смог ответить, и они оба перевели свой взгляд на дверь. Теперь прислушавшись и оглянувшись, Торин понял, что шум за дверью затих, нарушаемый лишь приказами Оина. Кто-то приоткрыл ставни под самым потолком, впуская в комнату узкие лучи солнечного света. В камине чуть тлелся огонь.
— Войдите, — Бильбо поднялся на ноги и Торин улыбнулся, заметив, что в движениях хоббита не было спешки. Он не бросился прочь, когда Балин вошел в комнату.
— Приношу свои извинения за вторжение, но Гэндальф хочет тебя видеть, мастер Бэггинс, — взгляд старого гнома замер на мифриле, и глубокие тени тревоги на лице Балина, наконец, исчезли.
За спиной Бильбо Торин сделал поспешное, резкое движение рукой, решив остановить любые поздравления. У остальной части Компании могут быть свои подозрения о чувствах Торина, но только слова Балина были правдивыми для Бильбо в этом вопросе. Разговоры всех остальных хоббит делил на восхищенную болтовню племянников Торина и слухи заблуждающихся людей и гномов. И все же, если Балин что-то скажет, то Бильбо, скорее всего, задаст вопросы, на которые у Торина не хватит смелости ответить.
Балин нахмурился, и тут же поспешно и чуть криво улыбнулся, кивая головой в сторону главного зала.
— Волшебник в сокровищнице.
— Спасибо. Я… я думаю, мне лучше пойти и посмотреть, чего он хочет, — Бильбо склонил голову в сторону Балина, прежде чем одарить Торина тусклой улыбкой и выскользнуть из комнаты. К гномам долетели отрывки чужих голосов: вопросы, заданные с надеждой и поспешные оправдания Бильбо. Дверь закрылась, оставив Торина наедине с одним из его самых старых и самых верных друзей.
Наступила тишина, которую казалось, можно было потрогать рукой. Торин не моргая смотрел на Балина, вынужденный наблюдать, как тень разочарования медленно проступает на знакомом с детства лице.
— Ты не сказал ему, — Балин устало помусолил глаза. — После всего… ты так ничего ему не сказал.
— Ты действительно такого низкого мнения обо мне? — спросил Торин, удивленный полученным ответом. — Он знает, что означает мифрил.
Балин прищурился.
— Да неужели?
Торин засунул поглубже внутрь себя желания спрятаться, как в детстве, под одеяло, и отвел взгляд в сторону, понимая, почему Балин сомневается.
— Он знает, что, надевая кольчугу, он заявляет всем обитателям горы, что мы состоим в ухаживаниях. И он согласился придерживаться этой лжи. Это самый безопасный вариант, который у нас есть на данный момент. Когда наступит весна… — Торин пожал плечами. — Будет легче разорвать соглашение, когда Бильбо не будет вынужден оставаться в Эреборе, чтобы принять последствия.
Балин устало выдохнул и уселся на стул, который обычно занимал Оин, как будто все силы разом покинули его. Старый гном низко склонил голову, из-за чего Торин не смог увидеть эмоции, что в этот момент сменяли друг друга на лице Балина. Через несколько минут тишины, Балин, наконец, поднял голову. В его темных мерцающих глазах застыла вселенская тоска.
— И? Что дальше? Твое сердце не будет молчать вечно, Торин. Рано или поздно он узнает, что не безумие заставило тебя подарить мифрил. Он узнает, что ты чувствуешь. Скрывать это от него… есть гномы, которые могут сказать ему, что ты используешь ложь, чтобы заполучить то, что нужно тебе.
— Ты будешь одним из них? — резко спросил Торин. Это был хороший момент, чтобы внести раздор в его отношения с хоббитом. Он снабдил Бильбо всей информацией о возможных рисках и преимуществах, но ничего не сказал о чувствах, что крепко укоренились в его сердце. В определенном смысле, а в особенности с чужих слов, это показывало Торина не в лучшем свете. — Ничто из того, что я сказал ему, не соответствует действительности. Ты знаешь что…
— Ложь во благо, все еще остаётся ложью, — с мягкой улыбкой ответил Балин. Торин сморщился. Эти слова прозвучали так, как будто он снова был маленьким гномом, только что взявшим меч в руки, который не понимал, как устроен мир, и Балину в сотый раз приходилось объяснять прописные истины наследнику короны. — Тем не менее, я знаю, что без уважительной на то причины, ты бы не поступил так.
Снова наступила тишина, и Торин со вздохом откинулся на подушки позади себя, сосредотачиваясь на боли в ранах. Во многих отношениях это было лучше, чем слушать бесконечные лекции Балина, наполненные совета и столетиями мудрости.
— Ты не видел его лица, — с усилием заговорил Торин, внимательно следя за тенями под дверью. — Я не знаю, какие чувства он испытывает ко мне, но я видел ужас, который застыл в его глазах, когда он все осознал. Как я могу заговорить с ним о чем-то большем, чем дружба, зная, какую опасность несет в себе это предложение?
— Мифрил…
— Дело не в мифриле. Выбор носить его или нет, всегда будет в руках Бильбо, — Торин закрыл глаза и тяжело вздохнул, прежде чем пояснить свои слова. — Если я скажу, что предложение ухаживания было реальным, то, что говорить об том, что произошло у ворот? Я сделал ему предложения, а потом сразу же… Ничего из этого не сыграет в мою пользу, Балин.
Молчание было единственным ответом, и Торин поморщился, встречаясь взглядом со старым гномом.
— Бильбо и я работаем над восстановлением нашей дружбы, но это все еще очень хрупкая вещь. И если я расскажу правду, то это навсегда сломает между нами даже возможность дружбы.
— Или еще больше усилит её, — пробормотал Балин, с усталым вздохом поднимаясь на ноги. — Это твое окончательное решение? Вместе с Бильбо будете разыгрывать эту комедию до весны, пока он не покинет Эребор и не вернется домой?
Торин со всей силы сжал кулаки, пытаясь унять боль от слов своего друга.
— Если дело дойдет до этого, тогда я скажу ему правду.
В глазах Балина зажегся огонь неподдельной радости. Торин и забыл уже, когда видел его в последний раз.
— И? Какой у тебя план？
— Надежда. Я не вправе просить о большем.
— Хм, возможно ты и прав, — Балин пожал плечами и в ответ на вопросительный взгляд Торина — мягко и чуть загадочно улыбнулся. — Хоббиты не похожи на гномов. Мы всегда говорим без обмана и уловок — сразу и всю правду прямо в лицо. Бильбо же нацепил на себя маску из манер. Это случилось в самом конце пути. Он начал говорить непонятные вещи с двойным смыслом, и теперь…