Они попрощались, и Борис Васильевич, надвинув шляпу на глаза, покинул кафе.
Владислав выплеснул остатки пива из своего стакана на пол, достал из пачки последнюю сигарету, похлопал себя по карманам одежды и выругался. Зажигалки не было. Окликнул официанта и жестом попросил принести огня; прикурив от поданной ему спички, глубоко, с удовольствием затянулся. Надо было идти. Завтра утром он возвращался на родину. Здесь его больше ничего не держало.
- Не забудьте, - сказал официант, указывая на сверток в центре стула.
- Это не мое, - Владислав пошел к выходу из кафе.
- Вероятно это того сеньора, что был с вами, - окликнул его официант, - может, вы успеете его догнать?
- С чего вы решили, что я это буду делать? - Владислав грубо оттолкнул протянутую ему руку и сбежал по ступенькам к пляжу. Затем, подумав несколько секунд, в раздражении сплюнул и вернулся за свертком.
* * *
Борис Васильевич возвратился домой в прекраснейшем настроении. Скинув на коврике у двери обувь, прошел сразу в кухню, достал виски, стакан и немного льда. Из простой деревянной коробки с заусенцами по углам извлек ароматную толстую черную сигару, покрутил ее в пальцах, послушал слабый треск листьев. Специальной гильотиной, уже изрядно пользованной, откусил, как положено, кончик. Потер ладони в трепетном предвкушении.
Раздвинул балконные двери, перенес на стол ноутбук и ледяной виски с сигарой, набрал дочери. Успевал. Везде успевал. Еще раз довольно потер руки.
На экране появилась Марья. На макушке - хвост с детской ярко-оранжевой резинкой, в руке - бутерброд с вареной колбасой. Дочь глотнула из чашки и что-то начала говорить. Борис Васильевич не расслышал, пальцем показал на свое ухо.
«Мик-ро-фон, мик-ро-фон», - произнесла по слогам Марья, и он, наконец, нашел нужную кнопку.
- Пап, ну ты что? В первый раз что ли? - удивилась дочь.
- Рассеянным стал, - БВ улыбнулся.
- Все хорошо? У тебя что-то случилось? Ты не заболел?
- Все прекрасно, душечка, - он откинулся на спинку кресла, а затем сразу вплотную приблизился к монитору, - превосходно, я бы даже сказал!
- Рада слышать. Поделишься? Что у тебя произошло?
- Я сделал куклу! - БВ поднял стакан с виски, в воздухе чокнулся с собеседником.
- Ого!
- Знаешь, мне кажется, она удалась. Я впервые смастерил человека из палки. Это танцовщица. Мне кажется, любая девочка мечтает о такой. Тонкая, невесомая, как паутинка, ее движения легки и воздушны... Стой! Лучше так. Она сама за себя все расскажет.
Марья допила чай, остатки бутерброда положила на тарелку, ждала, смотрела в монитор. Она давно не видела отца таким воодушевленным. Знала, конечно, что солнце и морской воздух пойдут ему на пользу, и когда неделю назад он внезапно запросился домой, забеспокоилась и уже размышляла, забирать его или нет. Сейчас же она была рада, что отговорила БВ, и подумала, что ему надо задержаться еще немного, хотя бы до конца ноября. «Да, - она мысленно обняла отца, - мы сделали правильно». А потом напротив нее появилось нечто. Марья сначала не поняла, что это, и одними губами неслышно произнесла «Матерь Божья», медленно отодвинулась от монитора, и в ту же секунду увидела сияющее лицо отца.
- Как? - ликующе спросил он и вздернул брови. - Хороша?
- БВ, эээ, - дочь подбирала слова, - ты не шутишь?
Он пожал плечами.
- Но ее руки, ноги, голова...
- Она прекрасна, моя девочка, - Борис Васильевич словно не слышал, - чудесная, такая, какая есть. Я ее пишу, так сказать, с натуры...
- Папа?
- Ты сказала «голова»? Вот голова еще не готова. Все! Довольно! - вскрикнул он.
- БВ? Папа!
- Она появилась! Я вернусь! - и он хлопнул крышкой ноутбука.
Как и в прошлый раз, мужчина, одетый в темное, принес партнершу на руках. БВ показалось, она стала еще тоньше, почти прозрачной, руки ее были так легки, что ветер, разыгравшийся к ночи, играл ими, подбрасывая в воздух, качал на своих волнах.
Мужчина остановился, и, как по нотам, по заведенному давно порядку, они начали разыгрывать все ту же сцену: он помогает женщине обрести уверенность на земле, а потом парит с нею в звездах. «Раз-два-три-пауза, раз-два-три-пауза, раз-два-три».
«Прекрасно», - выдохнул мастер и хлопнул себя по бедру.
В кармане было пусто.
БВ не поверил своим рукам. Хлопнул по другому бедру, а затем ощупал рубашку.
Пусто.
Вспомнил, как присаживался за столик в кафе.
В бессилии опустился в плетеное кресло.
В то же самое время двумя подъездами правее, около волнореза, который украшали два небольших маяка, присел на песок высокий, хорошо сложенный молодой человек. В одной руке у него был зажат маленький, похожий на театральный, бинокль, в другой - белая хрустящая оберточная бумага, которую он, не задумываясь, смял в пальцах и швырнул подальше в море.