Я выхожу из тюрьмы и ошеломленно смотрю на своих братьев, которые ждут меня снаружи.
Лицо Зейна искажается от облегчения, и он бросается ко мне. Даже Финн выглядит необычно нервным.
— Датч. — Зейн хватает меня за плечо и осматривает. — Ты в порядке?
— Я в порядке.
— Они тебя ранили или... кто-нибудь...
— Нет, я был в камере. Один. — Я пристально вглядываюсь в лицо Финна. — Почему вы так долго?
— Мы понятия не имели, что ты в тюрьме.
Я хмыкаю и нажимаю на пустой экран телефона. Полицейские вернули мне телефон, и устройство включается с трудом.
— Где, черт возьми, вы думали, я был последние три дня?
— С Каденс. — Говорит Финн.
Меня охватывает волна беспокойства.
— После того как ты поехал к папе, мы получили сообщение с твоего телефона о том, что ты нашла местоположение Каденс и отправился за ней.
Финн прокручивает страницу, чтобы показать мне текст, о котором идет речь.
Это мой номер.
Написано именно так, как я бы с ними разговаривал.
— Мы подумали, что ты вернешься в Redwood вместе с ней. Мы не задавали вопросов. — Зейн смотрит в спину дерева. Он выглядит готовым ударить чем-нибудь, чем угодно. — Мы должны были, черт возьми, задавать вопросы.
— И когда вы это поняли?
— Когда Джинкс написала пост о том, что ты был с блондинкой.
Голос Финна сухой.
— Блондинкой? — Выдавливаю я.
Последние три дня я был в тюрьме. Когда бы у меня было время встретиться с...
Бриз.
Черт побери.
Должно быть, Джинкс получила фотографии, на которых я разговариваю с лучшей подругой Каденс.
— Никто из нас в это не верил.
Мои глаза слегка расширились.
— Я видел тебя с другими девушками. — Добавляет Зейн. — С Брамс ты ведешь себя по-другому. Ты был серьезен с ней. После всего, что ты сделал для этой девчонки, ты бы не бросил корабль. Я должен был услышать, как ты подтвердил это своими собственными словами.
Мои легкие горят. Хорошо сыграно, папа.
Наш отец-психопат нашел способ держать меня подальше от Каденс, одновременно убеждая моих братьев, что я счастливо провожу время со своей невестой.
— Вы наняли адвоката, чтобы вытащить меня из тюрьмы? — Спрашиваю я, идя к машине.
— Копы не могли предъявить тебе никаких обвинений. Тебя все равно должны были выпустить сегодня. — Финн останавливает меня и подталкивает назад. Вместо этого он садится на водительское сиденье. — Это просто совпадение, что Джинкс сообщила нам о твоем местонахождении примерно в то же время.
Я хмуро сажусь на пассажирское сиденье.
— Джинкс? Зачем ей знать, что я в тюрьме? Папа сказал копам, чтобы они держали это в тайне. Они даже не стали впускать меня через парадный вход, потому что боялись, что меня сфотографируют.
Финн пожимает плечами. Несмотря на внешнее спокойствие, его пальцы выжимают жизнь из руля.
— Мы не знаем, откуда Джинкс что-то знает.
— Вот. — Зейн сует мне бургер с заднего сиденья. — Я слышал, что тюремная еда на вкус как дерьмо.
— Я не голоден.
— Ешь.
— Дай мне свой телефон. У меня батарея села.
— Я отдам тебе, когда ты откусишь. — Настаивает Зейн.
Я стискиваю зубы, сглатывая волну гнева. Мои братья ведут себя нелепо. Я в порядке. Я не нуждаюсь в опеке. Более того, я горю энергией.
Зейн бросает на меня тяжелый взгляд. Этого достаточно, чтобы убедить меня в том, что не стоит испытывать судьбу.
Мои пальцы смыкаются вокруг бургера. Он пахнет как рай. Особенно после того, как я три дня ел эту тюремную гадость.
Я откусываю кусочек, чтобы брат остался доволен.
Он передает мне свой телефон.
— Я звоню Вай. — Телефон тяжелый в моей ладони. Пальцы дрожат. — Прошло уже три дня. Она уже должна знать, где ее сестра.
— Прежде чем ты это сделаешь... — Пробормотал Финн.
— Что?
Я смотрю на его лицо.
— Покажи ему.
Зейн забирает у меня телефон, и моя интуитивная реакция — выхватить его.
— Это видео появилось в моей ленте два дня назад. — Объясняет Финн.
Зейн нажимает «воспроизвести» и видео начинается.
На экране - стройная женщина, с головы до ног затянутая в сверкающую вуаль и маску на лице. Даже прикрытая, она выглядит сексуально и соблазнительно. Ткань вуали слегка прозрачная, а платье под ней демонстрирует ее тело.
Я резко вдыхаю. Что-то в том, как она двигается к пианино, мне знакомо.
На видео женщина сидит.
Она делает вдох, прежде чем нажать на клавиши.
С первой же ноты я узнаю ее.
— Это она. — Шепчу я.
Музыка полна эмоций, неровная, сырая и настоящая. Как будто девушка раздевается догола и открывает себя миру.