— О, я могу сказать, что это было больно. Бедняжка. Это всегда ужасно в первый раз. Особенно, если он не знает, как доставить удовольствие женщине. Следующий раз будет лучше. Когда ты поймешь, что тебе нравится...
— Я же говорила тебе не возвращаться сюда. — Шиплю я.
Мамины слова умирают насильственной смертью.
Она замирает, и в ее глазах мелькает что-то жестокое. Через мгновение она снова становится улыбчивой.
— Почему бы мне не прийти сюда? Это мой дом.
— Твой дом? — Я насмехаюсь. — Это мы с Риком платим за квартиру и поддерживаем свет. Что ты наделала, мама?
— Кейди...
Я прервала ее резким жестом.
— Я разрешила тебе остаться на выходные, потому что Виолы не было дома. Сегодня понедельник. Школа скоро закончится. Я не хочу, чтобы она тебя видела.
— О, расслабься, Кейди. — Мама огрызается. — Я позволила тебе кричать на меня сколько угодно в эти выходные. Ты все еще не пережила?
— Пережила? — Мои глаза выпучились.
Я не должна позволить ей уколоть меня.
Я должна отмахнуться от нее и оставить все как есть. Но она мастерски копается под кожей. Она надавливает на порезы, спрятанные глубоко внутри. Я инстинктивно реагирую.
Кричать. Взывать к справедливости, когда кто-то давит на открытую рану.
— Что именно я должна пережить, мама? — Шиплю я. — То, что ты инсценировала свою смерть? То, что ты втянула меня в свое нелепое «самоубийство»? Заставила меня солгать полиции и сжечь труп какой-то бедной женщины?
— Этот труп был проверенным неизвестным. — Мама тычет в меня указкой. — И почему бы тебе не крикнуть погромче, чтобы весь многоквартирный дом услышал?
Я угрожающе делаю шаг к ней, и она отступает назад.
— Мне плевать, почему ты умерла, и мне плевать на причины, по которым ты снова жива, но ради моей сестры ты должна оставаться мертвой. По крайней мере до тех пор, пока я не найду способ объяснить это Виоле.
— Что объяснить?
Сладкий голос раздается позади меня и вызывает холодную дрожь по позвоночнику.
Нет.
Виола не может быть здесь.
Не сейчас, когда мама в гостиной, словно оживший призрак.
В голове проносятся панические мысли.
Я отчаянно ищу решение.
Но это бесполезно.
Мама делает свой ход первой. Когда она проносится мимо меня, открывая себя, я чувствую запах смерти. Я чувствую запах катастрофы.
Я чувствую конец всего, что мне дорого.
— Мама... — Кричу я.
А потом я реагирую.
Отчаянно.
Без раздумий.
Я обхватываю ее руками и пытаюсь оттащить назад, подальше от дверного проема, подальше от Виолы.
Но уже слишком поздно.
Сначала я слышу резкий вздох Ви и стук ее мобильного телефона о землю. Медленно, почти мучительно, мои глаза перемещаются на лицо младшей сестры. Бледная кожа. Темные волосы. Симпатичная. Как мама.
Только ее макияж — не средство, чтобы скрыть, насколько тяжелой была жизнь. Макияж моей сестры подчеркивает ее круглые щеки и красивые губы. Ее милые, невинные глаза.
Глаза, которые темнеют от ужаса и боли, когда она смотрит на нашу маму.
— Что... кто это? Почему она похожа на маму?
— Ви.
— Это я, детка. — Мама воркует. — Я вернулась.
— Вернулась? Но... — Лицо Вай становится белым, как простыня. — Ты была мертва. Ты... — Ее взгляд переходит на меня. — Ты знала?
Мой рот открывается, но из него не выходит ни звука.
Глаза Виолы сужаются.
В моем сердце что-то разрывается, когда я вижу ее взгляд.
Я делаю шаг вперед, но она разворачивается и с бешеной скоростью несется по коридору, увлекая за собой мое сердце.
Джинкс: Грязные секреты не остаются погребенными
Redwood Prep известен своими скандалами, но я, возможно, только что наткнулась на самый большой из них.
Знаете, как говорят. Не выкапывайте тело на заднем дворе, иначе его призрак может нанести вам визит.
До следующего поста держите своих врагов близко, а свои секреты — еще ближе.
— Джинкс.
2.
КАДЕНС
Я звоню Датчу.
Не потому что мне этого хочется.
На самом деле, он — последний человек, с которым мне хотелось бы сейчас разговаривать.
Особенно после... той ночи.
Но у меня нет выбора.
Моя сестра пропала.
— Ты не видел Виолу? — вскрикиваю я, стараясь сохранить ровный голос, но терплю неудачу.
Наступила ночь, тени сгустились вокруг моего района. Темные тучи заглушают звезды, поэтому, подняв голову, я вижу лишь тяжелую дымку.
— Вай? Нет.
Он удивлен.
— Если увидишь ее, сразу же позвони мне. — Прошу я.
Я в бешенстве. Отчаянии. Это прорывается в моем голосе, но мне все равно.