Над пианино нет света. Темно и трудно разглядеть клавиши. Но мне это и не нужно. Каждая нота вытравлена в моих костях и похоронена глубоко под ребрами.
Я закрываю глаза и играю. Слепая любовь вырывается наружу и разносится по арене. Это бунтарское исполнение первого хита Джарода Кросса.
Мои пальцы дразнят черные клавиши, поднимаясь на октавы, чтобы придать и без того коварному ритму дополнительную порцию хаоса. Громче. Громче. Пока единственное, что я слышу, — это стук моего сердца в ушах.
А потом тихо. Как ветер. Струящийся. Легкий. Никакой тяжести.
Я нажимаю ногой на педаль сустейна и даю последней ноте прозвенеть, протаскивая их сердца по углям как можно дольше, прежде чем вывести их из транса.
Когда я закончила, я поднимаю руки.
Мне слишком стыдно.
Я только что залила кровью все клавиши пианино. Что, если они увидят этот беспорядок и посмеются над моей трусостью? Что, если они не поймут?
Мой страх перед сценой немного прошел, но не настолько. Я не верю, что случится, если я сброшу с головы это одеяло и повернусь лицом к толпе.
Позади меня медленно раздаются аплодисменты.
За ним следуют другие.
Аплодисменты разносятся по залу, нарастая до крещендо песни.
— Мне нужна комната! — Кричит Джарод Кросс.
Шаги стихают.
Шепот стихает.
— Она была невероятна.
— Я в жизни не слышал, чтобы кто-то так играл.
— Чувак, какого черта я плачу?
Наконец, все затихает.
Я чувствую, как крышка барабана сдвигается, и она медленно сползает с моей головы на плечо и на колени. Я встречаю взгляд голубых глаз Джарода Кросса и вижу, что он склонился над роялем, его губы прищурены.
— Похоронить такой талант было бы преступлением. — Говорит он в тишине. — Ты когда-нибудь думала о гастролях?
— Я? Гастроли? Нет.
Я качаю головой и расчесываю волосы. Из-за одеяла волосы вьются по всей длине.
— Ты, очевидно, умеешь играть. И ты должна была играть на публике, чтобы Маллиз тебя обнаружил.
— Обычно я ношу парик и макияж.
— Парик и макияж?
Он хихикает, низко и глубоко.
Я вздрагиваю. Выдыхаю. Меняю тему.
— Мистер Кросс, вы действительно хотите, чтобы я шпионила за Датчем? Зачем?
— Я подозреваю, что мой сын торгует наркотиками. — Прямо говорит он.
Мои глаза расширяются. Весь воздух высасывается из комнаты, и я не могу дышать.
— У меня давно были подозрения, но когда я увидел все деньги на счету Датча... я начал расследование.
— Он не... Датч не употребляет наркотики. Я даже не видела, чтобы он курил.
— Датч бунтарь по натуре. — Джарод Кросс складывает руки на груди. — Он готов на все, чтобы отомстить мне за те обиды, которые, по его мнению, я причинил.
Мой рот открывается и закрывается.
— Я провел исследование, и ты, мисс Купер — единственная, кто, похоже, не боится моего сына. Именно поэтому я выбрал тебя. И поэтому я знаю, что ты меня не подведешь.
По моей коже начинают бежать мурашки. Больше всего на свете я ненавижу вещество, которое превратило мою мать в наркоманку, и людей, которые получают выгоду от торговли им.
Если Датч торгует...
— Нет. Он не из тех, кто стал бы скрываться, если бы занимался этим. — Настаиваю я.
Почему мне больно думать, что Датч может торговать? Почему я так отчаянно хочу, чтобы это было ложью?
— Некоторые люди маскируются лучше, чем другие. — Джарод Кросс поднимает чехол барабана. — Ты должна знать кое-что о том, как скрыть свое истинное «я».
Моя грудь горит. Я вижу сквозь его улыбку правду. Он дразнит меня. Бросает мне вызов.
Опасность момента прокатывается по моей груди, как шторм, глубокий и предчувствующий. Я не знаю, что происходит, но понимаю, что попала в стремительное и опасное течение. В любую минуту я могу утонуть, как камень.
— Если вы говорите мне это, чтобы отдалить меня от Датча, можете не беспокоиться. Меня не интересует ваш сын.
Он смеется. Это извращенный звук.
— Меня не волнуют твои школьные романы, мисс Купер. Все, о чем я прошу, — это присматривать за ним и докладывать мне, если увидишь, что он делает что-то подозрительное.
— Так вы можете доложить о нем?
— Нет. — Он невинно моргает. — Чтобы я мог спасти его от самого себя. — На его лице отражается печаль. — Трудно быть сыном знаменитости. Еще хуже, когда все твои ошибки выставляются на всеобщее обозрение. Я его отец. Мое самое большое желание — защитить его.
Я киваю, желая, чтобы моя мама была настолько внимательна к нам.
Джарод Кросс ходит вокруг рояля. Его рука ложится на крышку.
— Как ты смотришь на то, чтобы открывать встречи с фанатами в Лондоне?